Уже заметно более раздобревший, хотя и все еще хмурной голос бухтит в трубку:
– А почему завтра? Чего сегодня заехать не могу что ли?
Ну что ему ответить? Что была б моя воля, то век бы тебя не видала? Потому что в нынешнем моем состоянии так мне и чувствуется, и желается. Но я-то девушка благоразумная, дисциплинированная и с головой «дружащая» и потому ничего лучшего, как промямлить:
– Сегодня я себя плохо чувствую. Давай лучше завтра, милый!
– Нет уж, милая! – передразнивает он меня, – Сегодня! И никаких отговорок.
Что-то хочу возразить и что-то даже возражаю, но может оттого, что Толик – телец, а может просто оттого, что характер у него такой, он упирается и стоит на своем. Такое «стояние на своем» на него находит частенько, тогда я уже знаю, мне проще согласиться, чем его уговорить. Я соглашаюсь и на этот раз.
Мы прощаемся в трубку, и я уныло представляю себе предстоящий вечер. Сначала будут извинения, я намелю какую-нибудь чушь, что приболела по-женски и не хотела его тревожить понапрасну. Толик все эти женские темы терпеть не может, и я точно знаю, что на том расследование и завершится, но не завершится, к сожалению, его обиженность и дурное настроение. И потому мне придется вкусно его накормить, в сто двадцать пятый раз расхвалить и потом конечно заняться с ним сексом. Хотя у нас это правильнее назвать зарядкой с пыхтениями и сопениями Толика. Он кажется думает, что чем больше пыхтит и сопит, тем больше показывает, как старается и тем больше я от его старания, потому что больше не от чего, получаю удовольствия. Потом я конечно как всегда скажу, что он вот сегодня вот просто, как никогда, вот прямо превзошел себя и доставил мне такое удовольствие! Мы возможно ещё посмотрим телевизор часик-другой, если Толик не сильно устал на работе, а если устал, то сразу же завалимся спать. Всю ночь я буду подмерзать и просыпаться, потому что Толик утаскивает на себя все одеяло, ближе к рассвету мне это надоест, и я достану из шкафа плед. Но уснуть мне все равно не удастся, потому что как раз в это время Толик как раз переворачивается на спину и начинает громко, с хрюканьями и булькотаниями храпеть. Утром он запретит мне есть мои любимые слойки с ветчиной и сыром, потому что я и так, как он накануне успел заметить, порядком уплотнилась. Вместо них он приготовит пресный и невкусный омлет с луком, спаржей и помидорами. Я буду давиться этим омлетом, приговаривать, как вкусно, как свежо, как прекрасно сочетаются продукты, а сама втайне буду ждать его скорейшего ухода, чтобы насладиться желанными слойками. До своего ухода он за столом поинтересуется делами в магазине и потом уйдет, смачно так, звонко чмокнув меня в губы. У меня после его ухода промелькнет в голове непрошенная грустная мысль: «Неужели этого я хочу до конца своей жизни?». Я отгоню ее, как своевольную муху, перепутавшую адрес и случайно залетевшую в мой дом. Ведь есть же что-то в Толике и хорошее, его заботливость, его