Далеко-далеко внизу, на дне каньона, проползали автомобили. Редкие прохожие сквозь завесу тумана, в желтоватом свете уличных фонарей выглядели мелко, казались странно деформированными и напоминали пластилиновых персонажей мультфильмов. Никто из них не сумеет вскарабкаться сюда или метко выстрелить снизу вверх.
Настроение ожидаемым образом постепенно стало улучшаться. Вещи, только что вызывавшие мутную тоску, начали приобретать иной оттенок. О чем горюем, господа?
Вон кадровый офицер, десантник и «волкодав», как они там выражаются, капитан второго ранга Кедров необъяснимым образом сломался, повстречавшись, и даже не слишком близко, с обитателями того мира. А что уж такого особенного он увидел? Если отвлечься от медицинских подробностей, случилась простая стычка десантного взвода с превосходящим противником. Какая разница, в чем превосходящим? В танках, в гранатометах, в боевом азарте, в конце концов! Максим слышал, в том числе и от Ляхова, каково приходится на фронте, когда вдруг…
Ну, как тогда, в ущелье: их двое, моджахедов – пятьсот! А уж живые ли они изначально или мертвые или живые станут мертвыми через минуту или полчаса – существенно ли это?
Ему же, книжному червю, интеллигенту в пятом поколении, который и погоны на кителе менял только тогда, когда непосредственный начальник намекал: пора, мол, уж, доктор, а то смотреть тошно, как они у вас измялись и засалились, все происшедшее понравилось до чрезвычайности.
Все вместе. И то, как боевые поручики внимали его советам и командам, и как приятно чувствовать в руках дергающийся от выстрелов автомат, и, самое главное, как благотворно действует на закисший в тиши кабинетов и библиотек организм толчками вбрасываемый в кровь адреналин. Раньше он этого не понимал. Сейчас – понял. Примерно, как поняли это герои Джека Лондона Хэмфри ван-Вейден[35] и Кристофер Белью.[36]
Так, значит, что?
Чтобы ответить на этот вопрос, Максим налил себе еще одну рюмку, выцедил сквозь зубы, как густой ликер. Было у него такое свойство, тоже врожденное, несомненно, сколь бы много он ни выпил, даже если уже и на ногах стоял еле-еле, но определенным участком мозга умел наблюдать за собой со стороны, если и не контролировать, то здраво оценивать все свои слова и поступки. И побуждения тоже. Счастья ему это не прибавляло, скорее напротив, но зачастую уберегало от крупных неприятностей.
Вот и сейчас.
Отчего так и приглянулся ему Вадим Ляхов, что увидел в нем Максим именно то, чего тогда не хватало ему самому. И пусть, конечно, далеко ему еще до товарища, с его чинами, наградами и приключениями, но первые шаги сделаны, и при встрече стыдно уже не будет.
Именно поэтому доктор даже с некоторым восторгом