Проснулась от неожиданного прикосновения Кловиса в шесть утра. Он обнимал мое лицо ручонками.
– Ты что, спала на полу, Фаби?
Я медленно приподнялась, осматриваясь. Этьен спал на диване, а Фред, должно быть, в нашей комнате наверху.
– Все верно. Хотела быть поближе к тебе, чтобы присниться.
Он восторженно открыл рот.
– И ты не надела пижаму?
– Нет, Фаби забыла снять платье. Пойду надену рождественскую пижаму и напеку тебе блинов, окей?
Поднявшись в спальню, я переоделась и разбудила Фреда.
– Там ребенок хочет блинов. Приготовишь? Он будет в восторге от того, как ты их подбрасываешь.
Он натянул одеяло на голову.
– Козлы еду не готовят.
– Ты прав. От них еще и молока не дождешься.
Тушеная свиная лопатка
Зима была теплой и прошла незаметно.
Я работала полную неделю в Доме «Тропинка», но по пятницам часто брала выходной, чтобы провести его в мастерской, где писала картины для своего августовского проекта. Выставка готовилась в сотрудничестве с мэрией Дэмона. Мне представлялась этакая ночная поездка в лес, во время которой через каждые полкилометра зрители попадали бы во вселенную местного художника. Художник тоже был бы рядом, чтобы объяснить свое видение и ответить на вопросы. Повсюду предполагалась игра света и музыки, цвета и стили сменялись бы в соответствии с представленной темой. Я настолько увлеклась этим проектом, что часто забывала сделать перерыв на еду.
Было июньское утро четверга, бирюзово-прозрачного, как и все четверги в моем воображении. Я разглаживала покрывало на кровати, чтобы ни одной складки не осталось, когда в комнату вошел Фред. Не успела его обнять, как он повалился на матрас. Меня прямо передернуло.
– Что ты делаешь?
Я не сводила взгляда со смятого покрывала.
– По-твоему, это нормально?
– Что?
– Так переживать из-за кровати.
– Мне нравится, когда она хорошо заправлена.
– Дело не только в этом. Ты паникуешь, если подушки лежат не с той стороны; к кровати нельзя прикоснуться после того, как с нее встал. Очередные издержки аутизма? Тебе самой не надоело?
Я пожала плечами.
– А тебе надоело?
– Как раз собирался об этом поговорить.
– Окей.
Его лицо стало серьезным. Мы долго смотрели друг на друга. Я путалась в его недомолвках и в течение следующего часа несколько раз просила перестать ходить вокруг да около и наконец высказать все, что он думает.
– У нас с тобой все разладилось.
Не знаю, что на меня нашло, но, услышав это, я поднялась, быстро спустилась с лестницы, обула беговые кроссовки и побежала по тропе Белой березы, ведущей на вершину горы.
Бег – лучшее, что я умею делать. Особенно когда мне плохо.