Еще раз мы увидели друзей из Орехова, что у прудов, утром из окна увозящего нас в Бангкок автобуса. Выделяясь из небольшой группки зевак, они толклись у площадки с парой слоников, приведенных проводниками угоститься. Серега, как обычно, невидящим взором всматривался в бесконечность, а вот Сашок озорным прищуром и заинтересованным пристальным взглядом заставил меня с тревогой задуматься о дальнейшей судьбе «братьев наших меньших», памятуя его разнообразие в проведении досуга.
* * *
Рассказку эту я записал уже в Москве, но в целом она наговорилась «на корочку» еще в Бангкоке. Там, после возвращения с КоЧанга целую неделю я ежедневно подвергался часовым истязаниям на массажном столе, пытаясь с помощью известных на весь мир тайских профессионалов хоть как-то выпрямить упорно скрючивающуюся под грузом лет спину. Вероятно, даже чужой физический труд, но приложенный к тебе, благотворно влияет на умственную деятельность и творческую активность. Пока я лежал «под пытками», слова сами складывались в предложения, а предложения – в абзацы. Оставалось только положить их на бумагу.
А может, необычный процесс создания опуса, когда его отрывки исправно возникали в голове в моменты сильных болевых ощущений при выгибании массажистом моего туловища практически «на мостик», подтверждает правоту слегка переиначенного древнего латинского изречения «в муках рождается творчество».
Американская глубинка
В 1990-м двоюродный Братец Коля отправился в Штаты по приглашению американских друзей-музыкантов выступить на концерте кантри музыки. И так его приманила местная жизнь, что сделался он невозвращенцем. Местные приятели быстренько подыскали Братцу фиктивную жену: натуральнейшую американку, наполовину индианку племени чероки. Брак оказался не совсем фиктивным, но это совершенно другая история.
Осели молодые в небольшом, по московским меркам, городишке Карлосвилль в штате Кентукки, причем в одноэтажной его части. Братец приноравливался к жизни, искал, как говорится, себя там, и первое время письма и посылки от Николая поступали нерегулярно, но со временем процесс оповещения о новостях его американского бытия наладился. Года через четыре любимая Тетя последовала за единственным сыном, попросив в США убежища. Ей немедленно присвоили статус беженца со всеми сопутствующими привилегиями и материальным содержанием в твердой валюте. С присущей ей активностью натурализовавшаяся американка сразу же поступила в местный Университет и на получаемую стипендию объехала сначала большую часть штатов нового места жительства, а затем и ближайшие страны Латинской Америки.
Тетя регулярно приезжала в прежнее