Зато женихом обзавелась! Будто других проблем мало…
Стефания сидела на скамейке и смотрела на чёрную гладь озера.
Долго.
И никто не нарушал её одиночество. Только клёкот какой-то птицы и жужжание жучка, вьющегося около круглого фонаря.
От воды тянуло сыростью. Было неуютно, но уходить не хотелось.
Холодно.
Зато мозги на место встали!
Тишина. Ей так не хватало спокойствия и уверенности…
Здесь и сейчас, на деревянной скамейке, замерзая в тонком платье, проблем не существовало.
Они появились позже. Дворецкий и какой-то незнакомый юноша в серой форме полицейского.
– Пани Заремская? – от чувства собственной важности он говорил громко.
Ощущение умиротворения разбилось как стекло.
– Да, – Стефа вздохнула.
Исчезла иллюзия спокойствия, с трудом обретённая ценой нескольких часов плача, диалогов с собой, поисков несуществующих выходов из очередного тупика и просто медитации на ровную, глубокую и безразличную водную гладь. Даже магия странно притихла и не рвалась яркими всполохами с рук.
Слова были чужими, лишними. Кому она могла понадобиться? Зачем?
– Чем могу быть полезна?
– Вас хочет срочно видеть пан сыскной воевода. Прошу следовать за мной.
– Что случилось?
Полицейский не ответил, но дворецкому отказала его профессиональная выдержка. Он плюхнулся на скамейку рядом с девушкой, уткнулся лицом в ладони и сквозь рыдания выдавил:
– Убили нашу матушку… Кормилицу нашу! Благодетельницу! Как жеж мы без неё, родненькой!
– Кого? – охнула девушка.
Убийство? Здесь?
Здесь же… так тихо!
– Пани Альжбету, – процедил недовольный паренёк и, довольно грубо схватив девушку за руку, потащил её по тропинкам в сторону дома. – А ты пока наслаждайся свободой. Утро в камере встречать будешь! Душегубка проклятая!
Он добавил пару выражений похлеще, но Стефе было не до того.
В Гдыньске никогда не случается ничего ужасного. Здесь подают на завтрак кофе, выпекают ватрушки, здороваются с соседями, заходят на чай по вечерам. В палисадниках почти круглый год цветут цветы, осень расцвечена багрянцем клёнов, а зимы мягкие. Даже шторма обходят бухту стороной. Полицейский на площади всегда мил и вежлив. Кучера сонливы и ленивы. Пани говорят неспешно, а паненки беспечно улыбаются.
Здесь не страшно гулять по темноте. Здесь не встречались нищие-попрошайки и карманники, даже в курортный сезон. Как тут могли кого-то убить?
– На кого ж ты нас покинула, матушка!? – выл у озера старик. – Кто ж о нас да позаботится? У кого ж рука да на тебя беззащитную поднялась-то?
Рыдания становились всё безутешнее и тише. Ему вторил голос какой-то собачонки, ищущей луну в новолуние. Стены из вечнозелёного самшита, петлями сворачивающиеся в