Внутри оказалось так же прохладно, как и снаружи. Было полно бархата, широких кожаных кресел и мебели из красного дерева, которое при свете свечей казалось алым.
Отцу не нужно было спрашивать, куда идти. Мы поднялись по винтовой лестнице и оказались в широком коридоре, который вел в небольшой кабинет с закрытой дверью. На золотой табличке читалась надпись:
РЕГИСТРАЦИЯ НОВОЙ ЧЕРНОЙ КРОВИ
– Подожди здесь, – велел отец и указал на ряд стульев, стоявших слева.
Там сидел только один человек. Мне не удалось его разглядеть, лацканы пальто были подняты и закрывали часть лица.
Отец на него даже не взглянул, он сразу направился в кабинет.
Стиснув зубы, я рухнула на ближайший стул. Мне не хотелось плакать, но глаза наполнились слезами, и вскоре с моего дрожащего подбородка потекла река.
У меня не было носовых платков, поэтому я изо всех сил старалась незаметно вытереть нос рукавами своего платья.
– Ты не слишком взрослая, чтобы быть здесь?
Меня застал врасплох мужской голос, прозвучавший так близко. Я повернула голову и увидела, что мужчина, который также сидел в ожидании, подошел и занял стул рядом с моим.
Несмотря на то что лацканы оставались поднятыми, теперь, когда он был ближе, я могла частично его разглядеть: золотистую кожу, лицо без бороды, волнистые светлые волосы и очень голубые глаза.
Я распахнула глаза от удивления.
– Я знаю, кто ты, – пробормотала я.
Он улыбнулся мне в тот самый момент, когда отец в другой комнате повернулся и выкрикнул мое имя. И все вдруг стало черным. Это было последнее, что я видела.
Сама не зная как, я погрузилась в долгий и пустой сон. А когда очнулась, обнаружила себя в центре схемы призыва, начерченной свернувшейся кровью. На одной из вершин лежали тела моих родителей рядом с телами их Стражей, а на другой, без сознания и раненый, тот человек, который улыбался мне в зале ожидания в регистрации, тот самый, которого я узнала.
Его звали Алистер Вейл.
Много лет назад он был лучшим другом моих родителей и, как и я, был исключен из Академии Ковенант.
4
Поместье Лэнсдаун
Когда мы остановились на юго-западе, на углу Беркли-сквер, напротив нашего поместья Лэнсдаун, солнце поднялось в небе. Не знаю, сколько часов мы провели в этой чертовой карете, но, когда кучер наконец открыл нам дверцу, чтобы мы сошли, я едва могла стоять.
Мне не удалось уснуть из-за грохота на дороге и криков тети Эстер, не прекращавшихся ни на одну чертову минуту. Когда мы