– Хочу убить тебя.
Шпага графа блеснула в правой руке, и в тоже мгновенье он выстрелил левою из пистолета в бандита, стоявшего у него на дороге.
В ту же минуту раздались еще два выстрела, а за ними, с быстротою молнии, – еще три. Шесть человек упало, и в числе их человек в красном плаще и другой – с зеленым пером.
И вдруг с криком: "бей! руби!" – старинным военным криком своего рода, – граф де Монтестрюк бросился прямо на барона.
В то же время, со шпагами наголо: Франц и Джузеппе кинулись на прочих бандитов.
Удар был страшный. Ошеломленные стремительной атакой, расстроенные внезапным падением шестерых товарищей, всадники барона дали прорвать ряды свои, и еще двое свалились с коней от первых же ударов. Но как только они увидели, что против них всего трое человек, они сомкнули ряды и кинулись вперед в свою очередь. Тут произошла страшная свалка, раздались крики, стоны, проклятия, бешеные удары шпаг и глухой шум тяжелого падения тел на землю. Дым от выстрелов облек всю схватку.
Граф Гедеон перескочил через солдата, которого свалил первым выстрелом, и схватился с бароном де-Саккаро. Это был крепкий рубака, владевший отлично и шпагой, и кинжалом; не легко было одолеть его; но он ослабел от попойки, рука его потеряла и гибкость, и твердость; кроме того, у графа было еще и то преимущество, что он готов был умереть, лишь бы только убить врага.
Два тигра не бросаются друг на друга с такой яростью, когда схватываются из-за добычи; удар сыпался за ударом; уже кровь лилась ручьями с обоих, но потому уже, как граф вертелся около барона, грозя ему и рукой, и шпагой, и кинжалом, быстро нападая и так же быстро отражая удары, – можно было отгадать заранее, на какой стороне окажется победа. Она пришла бы еще скорей, если бы по временам один из людей барона не отделялся от общей схватки, в которой бились Франц и Джузеппе, как два диких кабана, преследуемые стаей собак, – чтобы броситься на графа, которому приходилось еще и от него защищаться, а между тем барон мог хоть немного вздохнуть; но силы его заметно истощались вместе с кровью, лившейся из ран, и шпага уже плохо действовала в его руках.
Пришла наконец минута, когда усталая рука не выдержала тяжести шпаги, опустилась и открыла задыхающуюся грудь. Быстрей молнии, рука графа Гедеона вытянулась, и барон повалился на грудь своей лошади. Ударом кинжала граф распорол ему горло, приколол еще раз и бросил окровавленного наземь.
– Мертв! – крикнул он.
Видя смерть начальника, еще кое-как державшиеся люди барона ударились в бегство и, прискакав разом целой толпой к воротам, валились друг на друга.
Франц и Джузеппе не думали гнаться за ними. Кругом них валялось с дюжину безжизненных тел. Другие хрипели по углам или едва таскались там и сям. Они изрубили эту сволочь, качавшуюся на конях и извергавшую при каждом ударе столько же вина, как и крови. Но оба они так упорно и слепо продолжали биться, что в числе ударов, направленных против них на удачу полупьяными разбойниками, некоторые все-таки попади ловко. Окруженные мертвыми и умирающими, Франц