Семён сообразил, что с наступлением ночи им точно будет не до улицы. Тем более что все подходы плотно заминированы и бояться, как им казалось, было нечего. Измотав противника шквальным огнем, они почти все удалились на празднование юбилея. Семёну оставалось только дождаться, когда два дозорных покинут свои позиции. В тепловизор все было хорошо видно, и он не пропустил долгожданный момент – морпехи удалились. Теперь ему хватило бы и пяти минут.
Оставался только один фактор – снайпер. Но здесь Семён полагался на удачу. Ну или на Божий промысел. О нем постоянно твердил комбат, приговаривая: «Бог не выдаст, свинья не убьет!»
Снайпер не выстрелил.
Но все равно Семён себя сильно ругал. Ведь это было безумие – плохой пример для молодых бойцов. Такой героизм почти всегда заканчивается гибелью. Бесстрашие, убивающее само по себе. Не боится умереть только мертвый. Бесстрашный боец – уже труп. Это Семён помнил еще со времен обучения на курсах в академии. Тогда он узнал, что почти все самые невероятные воинские подвиги являлись результатом опыта, расчета, знаний военного дела.
Но что сделано, то сделано…
Тишину и размышления прервал женский голос:
– Внучок, заходи, только тихо!
Семён через прицел с функцией ночного видения посмотрел в направлении голоса и увидел, как через щелочку в двери в абсолютной темноте на него смотрит та самая бабушка с лавочки.
Помня об «эсбэушных бабушках», которые вот так заманивают приезжих журналистов и активистов в ловушки боевиков, Семён нащупал в кармане бронежилета гранату и взял наизготовку автомат. Быстро вошел в дом. Несмотря на хмурую погоду снаружи и надвигающийся дождь, в комнате было тепло и уютно. Семён осмотрелся через прицел, даже успел заглянуть на чердак, вход на который находился возле второго выхода из дома, откуда бабушка попада́ла в огород. Осмотр прошел настолько стремительно, что старушка даже сказать ничего не успела. Она присела на лавочку, рядом поставила ведро, в нем блеснула колодезная вода.
– Да нема никого, я одна тут! Эти, вон, ко мне даже не заходят. Пойдем, я покажу тебе чего… Ты не бойся. Помоги только крышку погреба поднять. А то самой тяжело давно…
Вот тут Семён почувствовал неладное. Про погреб он не подумал. А там как раз и могла быть мина. Возможно, старушке и было все равно, но самому гибнуть вот так глупо совсем не хотелось.
– Мать, – шепотом начал Семён, – что там у тебя? Засада? Сразу говори! – Семён наставил на нее автомат и начал медленно приближаться, чтобы рассмотреть ее лицо и главное – глаза. Взгляд у бабушки был невозмутимым и спокойным, края губ сдвинуты, но всё равно было видно, что она улыбается.
– Ты ж русский… Ты ж не бандеровец этот! Там я тебе бумаги покажу. Сама писала. Спрятала в картошку. Помоги, не бойся.
– А