Учитель несет совершенно новую педагогику, акцентированную на солнце; вот почему он советует, чтобы дети с самого раннего возраста привыкали бывать на восходе солнца. Кстати, в Братстве дети бегут к Учителю, едва завидя его, как будто чувствуя, что рядом с ним они найдут все, о чем читали в сказках о существах мудрости, доброты и могущества, изменяющих мир вокруг себя, и они смутно чувствуют, что тоже могут, благодаря Учителю, развить все эти качества. Поэтому дети хотят по утрам, как их Учитель, идти созерцать солнце. Иногда они идут туда даже без родителей, которые остаются в постели… Какое необыкновенное зрелище наблюдать всех этих детей, рассевшихся на Скале Бонфена, где они послушно ожидают восход, порой рисуя разноцветные лучистые рисунки, на которые их вдохновляет солнце.
Учитель объясняет, что солнце представляет собой идеал совершенства, с которым ничто другое не может сравниться. Никакой человеческий разум не способен создать свет, сравнимый с тем светом, которое излучает солнце, освещая всё. Никакая человеческая любовь не достигает уровня любви солнца, которое равно освещает плохого и хорошего. Никакая человеческая сила не сравнится с силой жизни, которую солнце дает всей земле и ее обитателям. Ученые, политики, философы, люди искусства, с которых обыкновенно берут пример, никогда не могли дать пример такого совершенства, как солнце, которое освещает, обогревает и неустанно дает жизнь.
Учитель учит нас, что в Сурья-йоге, йоге солнца, собраны все другие йоги; он учит нас, как черпать силы из солнца и как медитацией связываться с Духом Христа, который живет в солнце, каждодневно причащаться к живой Божественной Троице… Солнце также может научить нас, как изменить общество…[2]
Учитель не претендует на то, чтобы нести новую философию или религию. Но то, что он несет нового, то, что его характеризует, это воля конкретизировать на материальном плане, выразить в делах весь опыт и реалии духовного мира, который своей исключительной возвышенностью и универсальностью умеет учитывать все индивидуальные различия. Он никогда не останавливается на абстрактных теоретических рассуждениях. И у него нет никакого уважения к людям, жаждущим только книжных знаний, которые находятся в постоянном противоречии с жизнью, не имеющей никакой связи с этими книжными знаниями, потому что они никогда не хотят их оживить своим собственным повседневным существованием.
Рассуждение Учителя совершенно противоположно тому, к чему мы привыкли, вот почему часто так трудно его понять. Он исходит не из прочитанного в книгах или испытанного в области внешнего,