Открылась полянка. К стволу старого клена был привязан Стас. Руки его были за спиной, обхватывали ствол и связаны сзади. Глаза Стаса были прикрыты. Но он был жив. Во рту красный кляп. «Почем красный? – подумал Пахом. – Может быть, от крови? Может быть, они выбили ему зубы?» Пахом стоял на месте и пристально вглядывался в лицо Стаса. Почему Стас оставался неподвижным?
– Стас! Погоди! Я сейчас! Я развяжу!
Он бросился к клену и стал развязывать ремень. Но узел был слишком тугой и никак не подавался. Пахом наклонился и зубами вцепился в ремень, стараясь вытянуть его из петли. Ремень потихоньку двинулся и стал распутываться. Узел потихоньку подавался. Ремень слабел.
Стас застонал. Покачал головой.
– Что они сделали с тобой, уроды? Они били тебя? Ты чего молчишь, Стас? Говри!
Он выдернул кляп. Стас снова застонал.
Тут перед глазами Пахома вспыхнуло яркое и красное. Потом потемнело. Он ослеп и погрузился в темноту, густую и непроходимую. «Да что же это такое? Где я сейчас?» Жуткая боль в затылке. Пахом упал набок, потеряв сознание. Ударивший отбросил толстый сук.
– Здорово я его прилабунил? – рассмеялся Дрищ. Так звали долговязого. Фамилия его была Дрищенко.
– Здорово отымели борова! – сказал лупоглазый. Его звали Филиппом. Филипп Филиппов.
Все заржали. Иго-го!
– Живой студент? А?
Голова раскалывалсь. Он потрогал голову. Мокро. Кровь. Но хоть живой.
– Зачем ты от нас убегаешь? Мы же хорошие,– сказал долговязый Дрищ. – От нас не надо убегать.
Он мерзко захихикал. А потом снова заржал. И все следом заржали. Иго-го-го, как лошади. Пахом оглядел четверку с ненавистью. Отвернулся.
– Ух, как мы смотрим,– сказал маленький, которого звали Макс. – Смотрите, как он нас смотрит.
Макс наклонился и почти носом к носу пристально посмотрел Пахому в глаза. Пахому стало неприятно. Он опустил голову.
– Тебя как зовут? – спросил Филипп. – А?
– Какая разница! Тебе зачем?
– Ты не хочешь с нами знакомиться? – удивленно произнес Филипп. Но удивление было наигранным. – Мы тебе не нравимся? А?
– Но он же студент, ученый,– сказала девица. Ее звали Саней. Она была в очень узких джинсах и в футболке.
– С академиками за руку здороваются. Да?
– Ой! Я забыл! – воскликнул Филипп. Он надул щеки и с громким звуком, который издают в туалете, сдул их. – Он же у нас академик! А мне лапу пожмешь, академик? А?
Он протянул Пахому узкую ладошку. Ногти у него были длинные с черной бахромой грязи. На безымянном пальце кольцо.
Пахом с ненавистью посмотрел на его ладонь, почти девичью. И отвернулся, показывая, как он их презирает и ни в какие игры с ними играть не будет, как бы они их ни навязывали. Пошли они куда подальше!
– Ладно! – сказал Филипп. – Давайте оприходуем академика! А?
Дрыщ