– Так приходите вечером, Клим Саныч, – пробормотала я, отползая на кушетке к стене. – Я стирку хочу затеять. Трусики будут такие мокрые, хоть выжимай…
– Шуточки шутишь, но я серьезно.
– И я – тоже! – заявила я.
Так, хватит прятаться.
– Я помощница, и в мои обязанности не входить обрабатывать ваш торчащий кол! – произнесла как можно более твердо.
Встала, попыталась обойти начальника, но он… Быстро разделся.
Просто охренеть как быстро он избавился от туфлей, скинул брюки с трусами, стянул через голову рубаху, майку.
Голый.
Гибкий.
Высокий.
Жилистый. Не качок, но слюнки на него можно было пускать целую вечность. Каждая мышца под кожей виднеется. Смуглый, бесстыжий…
Просто идол языческий какой-то!
Только рожков демонических и языков пламени изо рта ему не хватало, глаза метали молнии.
Это голое языческое божество лихо перепрыгнуло кушетку и закрыло нас в комнатушке.
– Не выйдешь, пока не трахну.
– Но я…
– Расширяю твои полномочия, Виола!
Я пыталась кружить по комнате, но она была маленькой, а Громов – быстрый, резкий, непредсказуемый!
Очень скоро я оказалась загнанной в угол.
Я же не маленькая, не слабая…
Или все-таки слабая?
Перед ним – точно слабая, маленькая и будто мягкая всюду. От этих наглых прикосновений, от взглядов и пошлых признаний.
– Не ломайся, – лизнул мою щеку, как голодный пес. – Я тебя все равно уломаю. Соблазню. Развращу. Сделаю мокрой… На член натяну…
– Там… Там рабочий день, а вы…
– Отменяется. Тем более уже конец рабочего дня, а на весь офис только два трудоголика – ты и я. Я и ты… И ты, блять… Ох, как сильно нарвалась. Знаешь же, как мне сложно сдерживаться, и вот теперь… О да… Теперь не сдерживаться мы будем вместе! – заявил Громов и дернул мою блузку так, что не выдержали ни одни пуговички.
Теперь застегивать было нечего.
– Ох, блять, какие они у тебя… Шикарные титьки! – присвистнул Громов, взвесив на ладони мои груди. – Хочу их…
Оттолкнула его за плечи, но он упрямо наклонился и начал брать мои затвердевшие соски в рот, прямо через ткань кружевного лифчика.
– Мои секси-вишенки… Мой порно-десертик… Ох, пиздец тебе, пиздецкий пиздец, Виолетта…
Пальцы Громова воевали с застежкой юбки.
Так, соберись, Виола… Тебя сейчас…
Вот этой большой, толстой палкой…
Что-то безобразно жаркое, пошлое отозвалось внутри меня.
И в то же время было жутко.
Жутко неправильно и немного страшно…
Громов выглядел, как будто был не в себе!
И чем больше я пыталась отбиться от его рук, губ, жадного влажного рта и пальцев, которые победили узкую юбку, тем нестерпимее и жаднее становились его касания.
– Так, цыц! – наконец прорычал он и толкнул