Ничего.
Она опускает глаза на свой стол, ее густые темные волосы падают между нами, словно занавес. Мне хочется рассмотреть ее получше. Мне надо отыскать в ней что-то знакомое, что-то такое, за что можно уцепиться. Хочется предсказать какую-нибудь родинку или веснушку на ее коже прежде, чем увижу, потому что мне необходимо хоть что-нибудь узнаваемое. Что-нибудь такое, что могло бы убедить меня в том, что я не схожу с ума.
Наконец она поднимает руку и заправляет волосы за ухо. И смотрит на меня широко раскрытыми и совершенно незнакомыми глазами. Складка между ее бровями становится глубже, и она начинает кусать подушечку своего большого пальца.
Она беспокоится обо мне. А может быть, о нас.
О нас.
Я хочу спросить, известно ли ей, что могло случиться со мной, но мне не хочется пугать ее. Как мне объяснить, что я не знаю ее? Как мне объяснить это хоть кому-либо? Последние три часа я пытался вести себя как ни в чем не бывало. Сперва был уверен, что принял какой-то запрещенный законом наркотик, заставивший меня отключиться, но это не похоже на отключку. Это непохоже на наркотическое или алкогольное опьянение, хотя понятия не имею, откуда мне это известно. Ведь я не помню вообще ничего, кроме последних трех часов.
– Эй. – Чарли поднимает руку, будто хочет коснуться меня, но затем опускает ее. – С тобой все хорошо?
Я хватаюсь за рукав своей рубашки и стираю пот со лба. Когда она снова смотрит на меня, я вижу в ее глазах тревогу. Я заставляю свои губы изобразить улыбку.
– Все хорошо, – бормочу я. – Просто у меня была тяжелая ночь.
Как только я это говорю, меня передергивает. Я понятия не имею, как мог провести минувшую ночь, и если девушка, сидящая рядом, и правда моя подружка, то, вероятно, такой ответ ее не успокоит.
Она склоняет голову набок, и один ее глаз чуть заметно дергается.
– Почему эта ночь была тяжелой?
Черт.
– Сайлас. – Голос донесся откуда-то спереди. Я поднимаю голову. – Прекратить болтовню! – говорит учительница и продолжает свои объяснения, не заморачиваясь на мою реакцию на ее слова. Я бросаю короткий взгляд на Чарли, затем сразу же опускаю глаза на стол. Пальцами обвожу буквы имен, которые кто-то вырезал на дереве. Чарли все еще смотрит на меня, но я не обращаю на нее внимания. Я переворачиваю руку и провожу двумя пальцами по мозолям на внутренней стороне ладони.
Значит ли это, что я работаю? Зарабатываю на жизнь стрижкой газонов?
Может быть, это от игры в американский футбол. В обеденный перерыв я решил понаблюдать за теми, кто окружает меня, и выяснил, что после полудня у меня должна быть тренировка по американскому футболу. Я понятия не имею, в какое время и в каком месте она будет проходить, но в последние часы я каким-то образом продержался, не зная, когда и где я должен быть. Пусть сейчас у меня и нет никаких воспоминаний, но оказывается, мне очень хорошо удается делать вид, будто это не так. Может быть, даже слишком хорошо.
Я ощупываю другую свою