И к теме. Мих-Мих по-прежнему часто сюда приезжает, откровенно общается только с Дашей, а с другими говорит о ней, слушает мнения, читает ее материалы. Иногда увозит ее с работы. В такие моменты Виноградова громко и натужно хохочет и крайне неудачно шутит. Нестеров иногда смотрит им вслед. Даша неизменно радуется своему опекуну, но нет ощущения чего-то неявного, скрываемого. Ковальский даже не сомневается, что тут Мих-Миху нечего ловить, а Даша никогда не согласится с тем, что Мих-Мих не самый честный и чистый опекун.
Кажется, более четкой схемы быть не может. Остался пустяк – сделать не так много шагов и узнать, что случилось этой ночью. Виноградова что-то наверняка знает или догадывается. А на ее стадии истеричности мало что удается держать при себе.
Все как обычно. В салоне Юлии люди сразу становятся раскованными, излишне откровенными, чувствуют себя свободными, интересными миру. И тут всегда демократия. Сотрудники, которые обычно бывают напряженными, ждущими неприятного поворота беседы, когда приходят в кабинет Ковальского по делу и по одному, во время вольных встреч у Юлии могут едва кивнуть руководителю, который в любой компании не очень ко двору, или и вовсе не заметить его. Сегодня Антона очень устраивает именно последнее. В центре комнаты, конечно, Юлия. Она особо взвинчена (каждый раз кажется, что это предел для здорового человека, но вскоре станет ясно, что это не так). На ее высоких, острых скулах – яркий румянец, как два отблеска пламени на очень бледном лице. Она быстро говорит, обращается ко всем сразу, требуя внимания. Но всем тут давно понятно, что люди тянутся сюда уже не к ней, а ради Даши. Не просто люди. Тут всегда только мужчины.
Даша сидит за своим столом. Она никогда не участвует в общем оживленном контакте. Сейчас напряженно смотрит на свой монитор и пытается работать, явно из последних сил. Выглядит она плохо: усталая, удрученная, подавленная, с темными тенями под глазами и запекшимися губами, как во время высокой температуры. Возможно, простудилась ночью.
Вокруг нее суетится по своему обыкновению фотограф Виктор. Он постоянно снимает ее во всех ракурсах и в любой ситуации.
– Отстань от меня, Витя, – вдруг произносит она, в голосе уже звенят слезы. – Ты что, не видишь, что мне плохо?! Я даже не накрашенная и не помню, чтобы причесывалась. Я прошу в третий раз… Ну почему ничего не доходит…
К ним медленно, лениво и мягко, походкой разбуженного тигра подходит очень крупный человек с ярким породистым лицом – правильные черты, большие карие глаза, полные красные губы, которые открывают в улыбке