А меня слегка подпугивает то, что может вылезти из этих самых центральных зон, по рассказам очевидцев похожих на огромные пузыри из туго натянутой плоти. В них, кстати, стреляли. Быстро выяснилось, что у «пузырей» сотообразная структура, которая быстро восстанавливается при повреждении нескольких отделов. Мерзенько.
– Теперь понимаешь, почему я за них? – возникший рядом лысый кид был необычайно серьезен, хоть и задал насквозь риторический вопрос, тут же продолжив, – Они похожи на людей. Нормальных людей.
– Современных, ты хотел сказать, – хмыкнул я, – Понимаю. Более чем.
– Ну и…
– И катись в зад, подстрекатель. Надрочить им еще пару литров за мной не заржавеет, а в остальном – нет. Пока нет.
– Пока? – ухватился Должник, с треском проваливший попытку рекрутинга.
– Пока, – спокойно кивнул я, – Ты мои цели знаешь. Даже в лучшем случае, даже если все станет хорошо, а у каждого выжившего в жопе запоют разноцветные бабочки, я всё равно попробую спокойно пожить с моими девчонками. Хотя бы год-два, сколько там от их юности осталось? Затем они найдут себе мужиков, а я… да, скорее всего, прилечу в Кригстан.
– За два года мы бы таких дел навертели…, – не унимался вредный сосед, поддерживая задымление пространства. Хотя тут и так топор можно было вешать.
– Лысый, знаешь, в чем твоя проблема? – хмыкнул я, доставая новую коричневую милашку из пачки, – Ты жадный как куница. Знаешь, в каком смысле эти зверьки жадные? Они убивают. Режут призовое мясо, в смысле детенышей каких-нибудь, начисто, хоть и не могут сожрать. Просто не в состоянии остановиться.
– Эээ…
– Бэ! Лысый, секи тему – мы Должники, мы не герои, призванные спасти этот мир. Нет ни красных ковров, расстеленных перед нами, ни помощи, ни даже возможности найти нормальную подмогу. Мы одиночки, парии, на которых мир смотрит как на бандитов и мародеров, вынуждая становиться таковыми! Сквозь боль, мрак и грязь. Кто-то, один из тысячи, закрывает Долг, получая свободу. Он остается с этим прогнившим миром один на один. Нет счастливого конца, есть только куча утырков, мечтающих о твоих детях и о том, что можно наворотить с твоим могуществом. Мне это не по душе. Я хочу к дочерям. А вот когда пойму,