Лиза задумчиво постучала указательным пальцем по губам, уголки которых подергивались так словно она пыталась сдержать улыбку, скользя взглядом по моему лицу. Мое сердце в груди стучало так неистово, что казалось сейчас вылетит через глотку. Я видел как ее грудь часто вздымалась и в который раз убедился, что действуем мы друг на друга одинаково. Она вздохнула, смахнула челку с глаз тыльной стороной руки и, попятившись вглубь квартиры, глядя на меня пристальным взглядом, хрипло сказала:
– У меня небольшой беспорядок… Но проходи.
Я шагнул за ней в небольшую комнату, уютно обставленную мягкой мебелью, по середине которой стоял мольберт для рисования из темного дерева. На нем стоял лист из плотной бумаги с каким-то рисунком, но разглядеть что там мне не удалось – Лиза сняла его с прищепки и тут же скрутила, закинула куда-то позади себя и прошла к невысокому резному шкафу за бокалами. Рисунки были повсюду: на полу, на стенах, на подоконнике. Оглядев их, я поразился – у этой девушки определенно был огромный талант, своя техника. В каждой картине была какая-то магия, таинство, что притягивало взгляд – под стать их автору. Когда она приблизилась ко мне и протянула штопор, я заметил у нее под линией челюсти мазок черно-коричневой краски и мягко коснулся его подушечками пальцев. Девушка слегка вздрогнула, резко втянула в себя воздух через нос и подняла на меня глаза. Наши лица были опять в опасной близости, мне нужно было лишь сильнее наклонить голову и…
– Так мы будем пить вино или как? – указала она глазами на бутылку, стоящую на широком подоконнике, где я ее оставил за неимением стола. Мое сердце пропустило удар. Я нерешительно протянул руку и осторожно заправил выпавшую из прически гладкую и шелковистую прядь волос ей за ухо, от чего на щеках Лизы полыхнул еле заметный румянец.
Она медленно потянулась ко мне навстречу, и перед тем, как наши губы встретились, я прошептал:
– Или как?..
Поцелуй вышел долгий, тягучий, словно мед, сводящий с ума, от которого подгибались колени, и кожа покрывалась мурашками. Хоть Лиза и привстала на носочки, обвив мою шею руками, мне все равно пришлось сильно наклониться к ней чтобы обнять за талию и притянуть к себе ближе: настолько она была миниатюрная. Я нехотя оторвался от нее, прислонился лбом к ее лбу и сказал севшим голосом:
– Мы так до вина не дойдем, mia caro .
Лиза заразительно засмеялась, откинув голову назад, а затем звонко чмокнула меня в щеку, потрепав волосы на затылке. От смеха и от того, что ради нее я выучил фразочку на итальянском языке, она вся раскраснелась, глаза сверкали как два изумруда, а прическа развалилась, не удержавшись на маленькой заколке. Прекрасней зрелища я, по правде говоря, в жизни не видел. Доставая из памяти образ взбалмошной Джордан, я не мог вспомнить подобных эмоций, которые вызывала во мне эта девушка. Лиза оживляла меня.