– В реальності я виглядаю по іншому. Ти охренеешь, коли дізнаєшся, чого я досяг…
Затем я слышу только шелест листьев.
– Ира?
Затем я не слышу даже его.
Ощущение кладбища вновь врывается в мою полупрозрачную сущность. В месте, где исчезла Ира, вновь появляется Ин, он спрашивает:
– Зачем ты врал мне?
– Насчет чего?
– Я должен был догадаться ранее. Тебя зовут Уайт, а твоя знакомая Ира – из Украины…
– А что, это невозможно?
– Возможно. Только вот я был в голове Генри Ашеса, и теперь я знаю, что твое имя – Олег Ривник.
Мне становится неловко, но затем я кое-что вспоминаю.
– Ты же говорил, что знаешь все…
– Я знаю все, что с тобой бывает во сне. Это мой мир. И в этом мире я бог.
– В мире нелюдей ты существуешь?
Ин не отвечает.
– Я знаю, что существуешь, иначе как бы ты смог побывать в голове Генри Ашеса.
– К чему тогда такие вопросы? Хочешь найти меня при пробуждении?
– Да, и для этого мне достаточно только подумать…
Черт, почему же я раньше до этого не додумался? Я же мог не расходовать свою энергию в стремлении увидеть сон, я мог просто подумать об Ине так же, как я думал о Кине.
Ин понимающе кивает.
– Знаю, о чем ты думаешь, но в реальности я такой же… как бы мягче сказать… Ладно, скажу прямо. В реальности я такой же боязливый, как и другие покойники.
– То есть ты боишься проклятия?
– Да.
Молчание. Ин мне, конечно, нравится, но эта фраза ставит его в один ряд с Кином и другими.
– Твоя боязнь не мешает тебе воровать оргазмы, – говорю я.
– Мы уже обсуждали – Кесарю кесарево, Божие…
– Ладно, ладно, понял, – перебиваю я. – Оправдывай свои грехи как хочешь. Ты выполнил то, о чем я тебя просил?
– Еще нет. Я покину тебя, ты досмотришь сон, а я в это время разберусь, – Ин ухмыляется, – с Папочкой.
Вновь ухмыляется и говорит:
– Ты не знаешь и твоя жена не знает, что Генри знает, как вы его за глаза называете.
Я машу рукой.
– Пусть скажет спасибо, что мы за глаза не называем его гандоном.
Затем я вспоминаю об Ире и охаю.
– Мне придется досматривать сон?
Кивок Ина.
– Он будет тем же или другим?
– Повернись на другой бок, если тебе противна первая любовь.
По тянущимся вверх уголкам губ я понимаю, что Ин так шутит.
– Если в этом мире ты бог, то тогда поменяй мне сон.
– Многого требуешь, Олег. Я и так выполняю то, чего выполнять не обязан.
Я опять машу рукой.
– Ладно, черт с ней. – Я имею в виду Иру. – Скажи, а я могу стать богом сна для какого-нибудь призрака?
Ин как-то странно, может быть, оценивающе на меня смотрит, затем отвечает:
– Когда-нибудь