Когда армия двинулась вперед, Казимир остался в Данциге.
– Будет дано большое сражение, – сказал он, – где-нибудь близ Вильны, и я не попаду туда.
И действительно, каждый стремился вперед. Тот, кто придал новое значение человеческому честолюбию, оказался способным зажечь не только французов, но и солдат других национальностей огнем своего собственного, всепожирающего пламени.
– Да, – сказал Казимир, разговаривая с Дезирэ, – и ваш муж счастливее меня. Он, верно, получит назначение в штаб. Он будет среди первых. Всему скоро наступит конец. Войну объявят завтра.
Они стояли на улице, недалеко от Фрауэнгассе, откуда практичная Дезирэ спешила на рынок. Казимир как будто бесцельно прогуливался, когда заметил ее.
Дезирэ, при известии о войне, сделала легкое движение, выражавшее ужас. Она не знала, что сражение уже началось.
– О! – воскликнул Казимир с успокаивающей улыбкой. – Вам не о чем печалиться. Войны не будет. Говорю это вам по секрету. Россия парализована. Я шел на Фрауэнгассе, чтобы засвидетельствовать свое почтение вашему батюшке и сказать вам два слова. Ну, вот вы снова улыбаетесь. Это хорошо. Вы были так серьезны, madame, когда поспешно шли по улице, а ваши глаза смотрели куда-то вдаль. Вы не должны думать о Шарле, если мысль о нем заставляет вас так печалиться.
Его обращение было ласковым, доверчивым и свободным, оно как будто приглашало оказать в ответ такое же доверие. Такие люди всегда рискуют или попасть, или промахнуться – и Казимир промахнулся. Он увидел, что Дезирэ отшатнулась. Она была молода и обладала той чистотой, через которую как будто насквозь видны все тайные мысли, так что каждый может их прочесть. В данную минуту ее лицо выражало ясный и определенный отказ доверить что бы то ни было этому человеку, смотревшему ей в глаза почтительно и с симпатией.
– Я знаю наверняка, – сказал он, – что два дня тому назад Шарль был здоров и что в главной квартире о нем очень высокого мнения. Это, во всяком случае, я могу вам сказать.
– Благодарю вас, – произнесла Дезирэ.
Она ничего не имела против Казимира. Она видела его всего два раза; знала, что он – приятель Шарля и в некотором смысле его начальник, так как Казимир занимал высокое положение в Данциге. Она готова была, раз он нравится Шарлю, относиться к нему по-дружески, но хотела дойти до этого сама. Женщине всегда приходится измерять расстояние.
Дезирэ сделала движение, показывавшее, что она желает продолжать свой путь, и Казимир, сняв шляпу, тотчас же посторонился.
– Застану ли я дома вашего батюшку? – спросил он.
– Вероятно. Он был дома, когда я выходила, – ответила она, приветливо ответив на его поклон.
Казимир посмотрел ей вслед и постоял с минуту, как