– Нет, – искренне призналась Мэдди. Если подумать об этом в ретроспективе, то знаки были, но настолько незначительные, что можно было простить ей эту невнимательность. Однако в то время она считала, что их брак был таким же прочным, как любой другой.
– Значит, это он во всем виноват, – заключил Тайлер, яро разделяя ее сторону.
Как бы ни хотела она с ним согласиться, Мэдди была намерена оставаться справедливой.
– Побудь с отцом немного, Тай, только ты и он. Выслушай его сторону, – попросила она. – Вы всегда были близки. Не нужно рубить с плеча.
– Ну, придумает он кучу оправданий, и что? Слышать его не хочу. – Тайлер настороженно посмотрел на мать. – Ты заставишь меня проводить с ним время?
– Нет, я не буду тебя заставлять, – сказала она. – Но я разочаруюсь в тебе, если ты хотя бы не попытаешься пройти свою половину пути.
– Зачем? – недоверчиво спросил Тайлер. – Он бросил тебя, мам. Бросил всех нас. Почему мы должны идти ему навстречу?
– Он не бросал ни тебя, ни Кайла, ни Кэти, – тихо сказала она. – С вами он не разводится. Отец любит каждого из вас.
– Я тебя не понимаю, – сердито сказал Тай, отдернул руку и встал. – Как так вышло, что в этом доме я один понимаю, каким куском дерьма он оказался?
– Тайлер Таунсенд, не смей так говорить о своем отце! – воскликнула Мэдди.
Он пристально посмотрел ей в глаза, затем замялся.
– Плевать, – пробормотал он и вышел из комнаты.
Мэдди смотрела ему вслед, ее сердце сжималось.
– Черт бы тебя побрал, Билл Таунсенд, – повторила она во второй раз за вечер.
Старый дом в викторианском стиле на пересечении главной улицы и Пальметто-лейн находился в западной части делового центра Серенити. «Не то чтобы он был таким уж деловым», – подумала Мэдди, стоя рядом с Хелен и Даной Сью. Магазинчик инструментов все еще работал, как и аптека со старомодным автоматом с содовой, а продуктовый Уилларда пустовал уже лет десять, с тех пор как в двадцати пяти милях отсюда, на окраине Чарлстона, открылся гипермаркет с дешевыми продуктами. Сразу же стало очевидно, что жители предпочтут поехать в соседний город, чтобы сэкономить пару центов, чем поддержать местный бизнес.
Краска на здании местами облупилась, ставни покосились, а крыльцо просело. Газон не стригли целую вечность, и большая часть штакетника была поломана. Мэдди слабо помнила, как это место выглядело, когда миссис Хартли еще была жива. Желтые розы переваливались через белоснежный забор, крыльцо и тротуар каждый день тщательно выметались, а ставни поблескивали темно-зеленой краской.
Миссис Хартли, которой уже тогда было за восемьдесят, каждый день сидела на крылечке с кувшином сладкого чая со льдом и приветствовала каждого, кто проходил мимо. Мэдди не раз взбиралась на кресло-качели, висевшее на крыльце, и ела сахарное печенье, пока ее бабушка беседовала с миссис Хартли. Бабушка Вриланд и миссис Хартли на протяжении многих лет были свидетелями большинства перемен в Серенити; и Мэдди знала, что пропиталась их любовью к этому городку, приветливым