А пока император и президент адмиралтейств-коллегии решали вопрос, как быть дальше с изрядно уже всем надоевшей историей с двумя линейными кораблями и как лучше развести в стороны двух строптивых черноморских адмиралов.
– Мордвинов хорош как администратор, но совершенно негоден как флотоводец! – внушал императору президент адмиралтейств-коллегии Кулешов. – Что касаемо Ушакова, то он прекрасный воин и в преддверии последних событий в Европе будет весьма востребован!
– Что ты предлагаешь? – хмуро посмотрел на своего любимца Павел.
– Если мы действительно соберемся посылать Черноморский флот в Средиземное море, то лучшей кандидатуры для командования и не найти!
– Что ж, когда примем окончательное решение, вернемся и к кандидатуре Ушакова! – закончил разговор император. – Что там еще?
В приоткрытую дверь выдвинулся дежурный генерал-адъютант:
– Ваше Величество, к вам канцлер граф Безбородко по неотложному и важному делу!
– Пусть войдет! – кивнул Павел.
Кошелев привстал, давая понять, что готов удалиться, но Павел махнул рукой, сиди, мол.
По тому, что канцлер просил аудиенции, не дождавшись своей очереди, и по выражению его лица Павел понял – канцлер принес весьма важные и срочные новости. Так оно и было!
Поклонившись, Безбородко молча положил перед императором письмо российского посла в Турции. Пробежав глазами текст, Павел вскочил с кресла. Томара черным по белому писал, что турки созрели к союзу с Петербургом, причем выражают ни только готовность пропустить наш флот в Средиземное море, но и сопутствовать ему своими кораблями.
– Немедленно писать указ о выходе в море Севастопольской эскадры и ее готовности к бою с французам, ежели оные дерзнут войти в пределы черноморские! – выкрикнул возбужденный Павел Безбородко. – Старшим флагманом определяю вице-адмирала и кавалера Ушакова!
– Отлично, Ваше Величество, – заулыбался Павлу Кушелев. – Вы только что одним махом разрубили гордиев узел! А я уж велю, чтобы в эскадру Ушакова были включены и два столь неугодных ему корабля. Пусть он их в бою и проверит!
В тот же день из Петербурга в Севастополь к Ушакову поскакал фельдъегерь с новым императорским рескриптом.
Капитан-лейтенант Шостак прохаживался по правой стороне шканцев – десять шагов в одну сторону, столько же в другую. Правая сторона – привилегия командира. Здесь он может в одиночестве думать и принимать решения. Вахтенный матрос, позевывая, перевернул песочные часы и пробил в рынду восемь склянок – 4 утра, смена вахты.
Почти одновременно со «Святого Павла» ударила сигнальная пушка – начать съемку с якорей.
– Сниматься с якоря! – велел вахтенному начальнику уже давно ждавший сигнала Шостак.
Едва показался из воды якорь, фрегат сразу развернуло кормой.