Самодеятельные цицероны казались вполне убедительными. Они приводили в образец рабочее движение на Западе, где эксплуатируемые пролетарии добились сокращения рабочего дня и повышения зарплат. Затем гневно рассказывали о тяжкой доле питерских трудящихся и жирующих капиталистах. Далее следовали вариации, зависящие от партийной принадлежности говорунов. В основном звучали призывы к всеобщей стачке с экономическими требованиями. Друзья Брилинга – эсеры – давили на крестьянское происхождение большинства заводчан и подбивали их к восстанию с целью конфискации помещичьих земель и передачи их тем, кто способен их обрабатывать. Наконец, социал-демократы пугали зловеще-спиритическим утверждением «Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма» и вопили: долой самодержавие.
Как человек образованный и разные газеты почитывавший да выросший в семье самого выдающегося экономиста современности, Василий понимал, что причины бед совсем в другом. Русская экономика, завязанная на непроизводительное экстенсивное земледелие, понемногу проигрывает в соперничестве с промышленным Западом. Не имея достаточно средств, царское правительство изворачивается как может, чтобы свести концы с концами. Повальное спаивание населения ради изъятия последнего гроша в акцизный налог – великий грех, который Романовым до седьмого колена не отмолить ни перед Богом, ни перед народом.
Удручало, что перед пролетариями не пытались выступать ни казённые чиновники, ни заводское начальство. Обычный расчёт на «авось» да поповские увещевания в церквях. На последнее власть предержащие рассчитывали зря. Священник Георгий Аполлонович Гапон, объявивший себя защитником рабочих Петербурга, в начале января призвал к всеобщей городской стачке против гнёта заводчиков, а на 9 января объявил массовое шествие к Зимнему дворцу для вручения воззвания царю.
Накануне Менделеев и Брилинг, забросив чертежи бронехода, впервые долго спорили о политике. Ипполит Романов, которому германец простил наконец неблагозвучную фамилию, в подобных дискуссиях никогда участия не принимал.
– Василий, как ты не можешь понять. Ныне любой массовый протест на пользу. Царь глух к доводам разума, так, быть может, стачка да народное шествие его вразумят, – горячился Николай, абсолютно не разделявший взглядов бойкого попа.
– А не прислушается?
– Как глаголет наш мятежный батюшка Гапон, значит – у нас нет царя. Впрочем, для меня и сейчас очевидно, что на русском троне заседает самодовольный иностранный бездарь. И не спорь! – Брилинг отринул возражающий жест оппонента. – Я сам обрусевший германец по происхождению и знаю, что можно Родину любить, а не просто пользоваться ею как Романовы.
– И из любви к Родине ты зовёшь меня провести воскресенье в уличных шествиях. Коля, мы бы трансмиссию дочертили. Как паровая машина прибудет –