– Штук восемь… новый один прилетел.
– А ты, что ж, их считал?
– Да как же! – совсем повернулся Андрей на козлах. – Я их всех наперечет знаю.
– Охотник, значит?
– Я? Страсть! – мотнул головой тот и радостно уставился на Сергея. – Да ведь и птица какая, Сергей Афанасьич, просто малина! Красота, а не птица! Вот тута, – ткнул он кнутовищем в воздух, – старый соловей поет… лет семь здесь живет… ну, только стареть начал, нету уж чистоты этой, настоящей…
Сергей улыбнулся.
– Ей-богу, – побожился Андрей, приняв, вероятно, улыбку хозяйского сына за недоверчивость к его рассказам о соловьях, – а вот в Девкином яру, Сергей Афанасьич, соловей проявился – все медные отдашь…
– Хорош?
– Вечерком беспременно сходите послухать. Ах, какой соловей! Много я ихнего брата слыхивал, а такого впервой довелось… Вот тута тоже соловушка ахтительный…
– Чем же хорош тот, что в Девкином яру живет?
– Всем-с. Регент, а не птица-с. Чисто вот по камертону поет, ей-богу… ах, да и только; в вечернюю зорю он, по-моему, хуже поет… в утреннюю не в пример… Вы любите соловьев, Сергей Афанасьич?
– Люблю.
– Завтрева утречком отправимся… И вечером хорошо поет, но утром куда!
Андрей махнул рукой и совсем перевернулся к Сергею, перекинув одну ногу через козлы.
– Ты смотри лошадь, Андрей…
– Ничего-с… Исправник наш смирный, он теперича по прохладе-то шажком и отдохнет… Я нонче утром в четыре часа к нему отправился.
– К кому?
– К соловью-с, в Девкин яр подошел, он и защелкал… уж Ефим Андреич меня ругал, ругал… вот как пужал – инда рубаха взмокла…
– За что ж он тебя ругал?
– А за соловья-с… ровно он на меня чару напустил… стою и слушаю, прихожу домой, ан десять часов… вот как бодрил меня, Ефим Андреич.
– Должно быть, соловей хорош! – рассмеялся Сергей.
– Из Девкина яру-с? Регент просто. И шут его знает, каких, каких только он колен не выкидывает… сперва, знаете, тыркать этак начнет, тырр… тырр… тырр… потом чавканье пустит со свистом, раскатит свист по лесу, конца не видать, а после на манер юлы начнет, фиу… фиу… а потом как вдарит: тр-р-р-р-р… ровно вот серебряные двугривенные по каменному полу рассыплет… тпру! Тпру!
Исправник, заслушавшись рассказов Андрея, свернул с дороги и побрел лесом.
Андрей быстро направил его на путь истинный и хлестнул кнутом.
Лес редел. Сквозь купы деревьев виднелись строения, а на безоблачном фоне неба вырезалась громадная фабричная труба.
– Погоняй, Андрей! – проговорил Сергей.
– Слушаю-с.
– Джемс Иваныч, я думаю, теперь дома, завтракает.
– Теперича? Теперича дома. К им сродственница из англичанской земли приехала в гости.
– Родственница?
– Сродственница. Когда она прибыла, дай бог памяти? Да, в субботу… Жемса Иваныча супруга стречать их на вокзал ездила.
– Ему родственница