– Надо выйти как можно скорей за периметр городских стен. Тогда уже точно нас никто не перехватит.
В дальнейшем его голос звучал лишь по делу. Словно кто-то мог их услышать в этих затхлых, не посещаемых даже крысами переходах. Так что Грин имел отличную возможность не только подумать о перипетиях своей судьбы, но и пообщаться с Боджи Секатором, который постепенно приходил в себя после максимального для него расхода сил. И начал телепатический разговор с того, что вполне резонно спросил у магического создания:
«С какой стати мы вообще сорвались в бега? Ведь произошла явная ошибка, меня система правосудия с кем-то спутала, и вскоре все это выяснится. Тем более после случившегося в камере побоища. Мало того, Гонта волну подымет, баннерет Молнар скандалить сразу начнет, русские за меня вступятся обязательно. А так получается, что мы сбежали по причине наличия особой, страшной вины на нашей совести…»
«Не мы, а ты сбежал, – поправил смерчень своего доминанта. – И причины у тебя для этого были уважительные и многочисленные. Тебя целенаправленно хотели убить еще до начала следствия. И это бесспорно. Ну и, в конце концов, ты всегда можешь заявить, что испугался, растерялся и попросту пристроился в хвост убегающему человеку».
«Ага, все из того же фильма, – мысленно рассмеялся Василий. – Все бежали, и я побежал!»
«Что такое фильм?» – тут же последовал вопрос от домового.
На объяснение сути и преимуществ движущихся картинок ушло минут десять. Смерчень, проживший сто лет с хвостиком, сумел удивить человека в ответ:
«Слышал я о таком искусстве, «видошный сказ-боян» называется. Никто из моих семи власнечей, прежних доминантов, подобного творить не умел, да и твой знакомый Гонта до такого умения не дорос, но раньше таких волхвов хватало. Да и сейчас, поговаривают, есть. Такой умелец собирает в большом помещении до ста человек, вводит их в легкий дремотный транс, а потом всем одновременно показывает сказ-боян, который может длиться до трех часов…»
Объяснения продолжались, а пораженный рыцарь старался изо всех сил не отстать от своего нового товарища. К тому времени проходы стали шире, и Куча уже бежал бодрой трусцой. Явно мог бы быстрее передвигаться, но тогда факел в руках у Грина мог погаснуть.
Но сам факт колдовского кино будоражил воображение. По утверждениям Боджи получалось, что волхвы-видошники умели показывать целые истории, пережитые конкретными личностями. Причем виденное ими не претерпевало изменений, но могло быть разделено на фрагменты, а затем скомпоновано в виде художественного ряда основополагающих и наиболее важных моментов. Этакий правдивый художественный фильм получался, созданный на основе истинной памяти, переходящей каждому человеку от его предков.
И чем больше была сила волхва-видошника,