Здоровый скептицизм всегда отваживал стучать три раза по дереву или боятся черных кошек, но жизнь привела к вере, без которой ты либо сходишь с ума, либо становишься камнем. Я сделал ужасную вещь, которая преследует меня и во сне, и наяву. Я мог бы быть тем, кто не помог старушке или не уступил место ребёнку, пнул собаку или прошёл мимо горящего здания с ведром воды. Но нет, я не такой, я гораздо хуже, чудовище, которое погубило огромное множество жизней. Не злодей, но монстр, и руки мои разъедает невидимый слой крови и слез. Но я не мог уже ничего исправить, и оставалось лишь платить.
Простота ритуала наводила на мысль, что вызвать жилищника и решить элементарную проблему в доме гораздо сложнее, чем продать душу. Смеяться или плакать было непонятно, в любом случае, это уже не моя проблема. Пара слов, значение которых я не понимал, пара взмахов пером, пара вспышек света и по комнате, что я уже не считал своей, а лишь декорацией к спектаклю, стал распространяться дым. Запаха гари я не ощутил, но воздух стал густым и тяжёлым, отчего невольно закашлял, пытаясь выровнять дыхание.
Дым рассеялся, и передо мной предстало нечто. Высокое и тощее существо с вытянутой мордой, как у собаки, и красными глазами смотрело на меня, так же пристально, как и я на него, словно для обоих эта встреча была нежданной и нежеланной. Его кожа в темноте лоснилась как шёлк, кости выпирали на каждом изгибе тела, а кривые ноги гнулись в обратную сторону. Я вглядывался в кровавые глаза, пытаясь обнаружить кого-то на том конце, но существо молчало, недвижимым взглядом читая меня, как простую открытку.
– Я хотел бы… – не успел я договорить, как горло стянуло от сухости, а голос пропал.
– Ты хочешь продать душу. – закончило за меня существо. Его голос был очень тих, но каждое слово ощущалось будто внутри меня самого. – Люди всегда к чему-то стремятся, но не каждый в силах этого достичь, и тогда особенно находчивые идут ко мне. – он стал расхаживать по комнате, оглядывая скопившийся на полках хлам: старые книги, фотографии, посуду с остатками еды, полные окурков пепельницы – и всё это под огромным слоем пыли, что окутывала целую историю человека, почившего ещё при жизни.
Я всё пытался отыскать свой голос, хотя бы замычать, но от каждой попытки глотку стягивала неведомая мне сила, будто раскалённый сироп застыл тягучей жижей. Ощутив вкус крови, по спине прошлись мурашки, кажется, в ту секунду я умер, ибо ни стук сердца, ни дыхание я больше не чувствовал. Странно, впечатление, будто ни холод, ни жара, лишь лёгкое покалывание в груди, даже одежда не ощущалась на коже, словно я больше не принадлежал своему телу.
– Ты не жаждешь обладать, ты желаешь искупить. – оно обернулось ко мне с интересом, осматривая душу, мне стало щекотно в ушах. – Эта авария ведь не твоя вина? – его вопрос глыбой обрушился на меня, в висках зазвенело, глаза давило желание излить боль, руки перестали реагировать на запросы мозга, сжимая на пределе кулаки так, что образовались искры света, бьющие током. Я снова ощутил свой голос, но сказать уже ничего не мог и, закрыв глаза, начал делать вид, будто дышу.
– Ужасные события, тут не поспоришь, но твоя боль – лишь комплекс выжившего. – голос существа не выражал никаких эмоций, ему было словно всё равно на меня, на людей, на жизнь и смерть. – пожалуй, этим лучше поделится со специалистом, а не тревожить неведомые тебе силы понапрасну. – он резко отвернулся, видимо, вознамерившись уйти, но я не мог позволить ему, уж точно не сейчас. Какая-то сила, внушившая мне уверенность, заставила найти ритуал, совершить его, и она же даровала мне наглость остановить того, кто был гораздо больше меня.
– Кто ты такой? – вырвалось из дрожащей сухой глотки.
– Сам не знаешь, кого вызвал? – его гнев я ощутил в нижней части живота, жаром разлившейся по телу. – называй меня Гибель. Что ты можешь предложить, понятно, но что же хочешь взамен? Учти, время вспять не возвращается.
Забавно, я даже и не подумал о том, чтобы просто стереть ошибку, как ни в чём ни бывало.
– Возможность. – Гибель широко раскрыл глаза, но, как ни странно, уйти больше не пытался. – Я хочу продать душу за возможность искупить то, что совершил. Я готов выполнять работу. Разную. Готов служить тебе за хотя бы шанс на прощение.
Демон долго не мог оторваться от такого зрелища. Я так и не понял, смеётся он надо мной или восхищается, способен ли он вообще на сочувствие или он лишь холодный инструмент в руках Бога.
– Так что, ты берёшь меня к себе? – спросил я, нагло подняв подбородок – За мою душу.
– Ты ведь даже не знаешь, что тебя ждёт