– Не встречали ли Севского полка? – закричал он мне издали.
– Вон там. А Гурко где?
– На шоссе. Я еду с приказанием Севскому полку собраться и стянуться поскорее к шоссе.
– А что, Сулейман-паша наступает?
– Нет, наоборот, мы наступаем.
– Как мы наступаем? Постойте, расскажите.
– Некогда. Поезжайте, сами узнаете, – прибавил ординарец, направляясь карьером.
Следовательно, мы атакуем тридцатитысячную свежую армию, атакуем без патронов, снарядов, с измученным семитысячным отрядом! Я ничего не понимал.
Между тем по шоссе тянулась артиллерия, сворачивая в сторону и въезжая на холм для занятия позиции насупротив Ески-Загры. Киевский гусарский полк рысью ехал по шоссе, чтобы рассыпаться цепью против кавалерийской цепи неприятеля. Один-единственный батальон стрелков двигался вперед к Ески-Загре. Сомнений не было. Мы наступали на Ески-Загру. Гурко стоял на батарее полковника Ореуса и с биноклем в руках смотрел в сторону неприятеля. Мы были в трех верстах от Ески-Загры. Над городом поднимались столбы черного дыма. В версте от нас была рассыпана цепь черкесов, а за цепью виднелись темные массы турецкого войска. Они расположились вокруг города, заняли окрестные холмы, широко растянулись кругом. Вся эта громадная сила могла ежеминутно ринуться на нас, неудержима как лавина, и задушить в несколько мгновений. Мы с трепетом поглядывали на неприятеля. Восемь наших орудий вызывающе глядели на него с холма, позади которого стояли одни лишь пустые зарядные ящики; впереди полка – один батальон стрелков с восемью-десятью патронами на человека; еще дальше впереди – один Киевский гусарский полк. Это было все наше войско в ту минуту и все наши боевые средства. Севский полк еще не подошел, Елецкий еще не успел собраться после дела под Джуранлы и построиться в порядок; отправились отыскивать его и собирать. Между тем на неприятельской стороне происходило какое-то движение: очевидно было, что Сулейман-паша собирался предпринять что-то против нас. Солдаты на нашей батарее стояли при орудиях в боевом порядке – один с банником в руках, два у заряжающего механизма, другие вытянувшись как на параде, ожидая одного мановения, знака, чтобы в ту же секунду открыть огонь по туркам. Но целый долгий час Гурко стоял, не отводя бинокля от глаз и не отдавая никаких приказаний.
«Пусть бы уж скорее, – думалось невольно, – хоть какое-нибудь решение!» Сердце тревожно замирало и ныло. Солнце же опускалось все ниже и ниже.
Длинные тени вытянулись по равнине Марицы от холмов и деревьев. То и дело подъезжали казаки с донесениями к Гурко: они гласили, что у стен города идет усиленная работа, партии болгар выведены будто бы из города и под присмотром и понуканием турок роют укрепления вокруг Ески-Загры. Минута за минутой проходила в тревожном ожидании; вот и Елецкий и Севский полки показались наконец в отдалении и стали