Шел тихо, благостью великость украшал,
Луч утешительный окрест Его сиял,
Лик ясен был… как ясный лик надежды!..
Спрошу у самих поляков: простил ли Наполеон патриотов Испании и Италии? Уважил ли права немецких князей, оставшихся верными империи? Пощадил ли великодушных русских, не хотевших изменить царю и Отечеству?.. Я спрошу у них самих, от кого они пострадали более: от друзей и союзников своих французов или от россиян, которых почитали врагами?
Я объяснил уже выше, сколь пагубно правление избирательное; находясь в Варшаве, еще более убедился в этой истине: нигде почти не видно памятников славы и просвещения. Скромный обелиск Сигизмунда украшает тесную, неопрятную площадь, называемую Краковским предместьем. Впрочем, нет никаких богатств народных, достойных удивления и любопытства путешественников. Все полезные заведения по большей части суть частные. Театр довольно хорош, но труппа актеров в распоряжении вольного содержателя Богуславского, который вместе и актер и сочинитель. Но часто случается, что труппа эта, отправляясь в другие города Польши, лишает на несколько времени столицу и сего невинного удовольствия. Сады Саксонский и Красинского суть единственные гулянья в Варшаве. Первый довольно обширен и расположен со вкусом, второй весьма тесен и заключается только в нескольких аллеях. Я любил гулять в садах сих, но для того только, чтобы восхищаться вкусом и ловкостью милых полек. Мне кажется, что насчет любезности, искусства одеваться и веселости варшавские женщины имеют первенство перед всеми другими.
Прекрасный мост ведет к Праге, столь достопамятной в Российской истории прошедшего столетия. Сколько воспоминаний, великих и ужасных, пробудилось в душе моей! Невольно вспомнил я ту бедственную ночь, когда ложный патриотизм заставил поляков забыть все права гостеприимства, совести и человеколюбия, когда сами женщины почитали славою убить безоружного, сонного воина. Обстоятельства того времени послужили бы им оправданием, если бы, подобно испанцам, они довершили начатое или погребли себя под развалинами своего отечества. Горестный вид Праги ослабил несколько мое негодование. Мстительная рука Суворова сокрушила грозный, почитаемый неприступным оплот Варшавы. Пламя и железо приближались к беззащитным стенам ее… уже кровь дымилась на развалинах Праги. Суворов мог истребить и столицу, и ее жителей – но не сделал этого…