Раздался раздирающий хруст костей. Скрежет металла, пробивающего вражескую броню. Чавкающий вздох. Работорговец упал ничком перед флагом с драконом, истекая кровью. Александр стоял, опустив плечи, пытаясь отдышаться, не вдыхая слишком много отравленного воздуха. Рев людей был оглушительным, наполняя капитана до краев. Наконец он шагнул вперед и, сорвав знамя самурая, швырнул его на камни у своих ног.
И, повернувшись к легиону, указал молотом, покрытым алым налетом, на крепость и взревел во всю мощь легких:
– Убейте их всех!
Высоко подняв молоты, воины приступили к мрачному делу – к бойне. Александр застыл у крепостной стены под дождем, нависая над поверженным врагом. Он ткнул тело сапогом, напрягаясь от тяжести трупа. Когда мертвый работорговец перевернулся на спину, одна рука вытянулась, пальцы разжались, и под черным дождем блеснул медальон на кожаном шнурке с крошечной фотографией в рамке.
Александр взял приз, «полученный» от павшего самурая, глядя на групповой портрет: красивая женщина, пригожий мальчик, две хорошенькие девочки.
Улыбающиеся лица, глаза, сияющие радостью лучших дней.
Не так уж они и отличаются от нас. Не совсем чужаки.
Александр смотрел на останки человека, который назвал его братом, и сердце в груди замирало, когда воздух наполнял хаос, повисая в небесах эхом слов матери Наташи:
«Твои сыновья запомнят этот день. Но каким его запомнят, зависит от тебя».
Александр поднял флаг с драконом, лежавший в кровавой луже, куда он бросил стяг, и накинул полотно на тело самурая, закрыв разбитое лицо. Прогремел гром, прокатившись по позвоночнику оглушительным треском хлыста.
Капитан слышал шум бушевавшей резни. Видел падающие со стен трупы. Кровь лилась, как дождь. Кричали мужчины и мальчики. Во рту пересохло, губы потрескались, в горле першило.
Александр прочитал молитву за павшего самурая, засунул шнурок с медальоном за пояс и начал пробираться обратно в штаб, ощущая в глотке привкус желчи, смешанной с кровью.
И этот привкус он, впервые за все время, что себя помнил, предпочел бы выплюнуть, а не проглотить.
Победа.
12
Карты сданы
– Госпожа удача опять на меня помочилась! – прорычал Акихито.
Блэкбёрд рассмеялся, наклонился с широкой ухмылкой и сдвинул груду медных монет с центра стола в свою сторону.
– Богиня рассвета и веселья Узуме – капризная сучка, друг мой. Только Лисы и дураки молятся ей. Лучше молись Фудзину, как я. По крайней мере, Бог Ветра и Дорог может подсказать, в какую сторону двигаться.
Вокруг низкого столика в садах Кицунэ-дзё сидели четыре человека, скрестив ноги, прислушиваясь к звукам сбора войск, ударам молотов по наковальням, грохочущему вдали грому. Юкико и Хана совещались с главой клана Кицунэ, организуя размещение беженцев