Достигнувши тобою
Желанья моего,
Не рву уже тоскою
Я сердца своего:
Душа твоя мной страстна,
Моя тебе подвластна;
Коль счастлива ты мной,
Стократно я тобой!
Тебя, мой свет, считаю
Я жизнию своей:
Прекраснее не знаю
Тебя я и милей.
В любви не зря препятства,
В тебе зрю все приятства;
В твою отдавшись власть,
Не знаю, что за напасть.
Твой взор не выпускаю
Из мыслей никогда,
И в мыслях лобызаю
Твой образ завсегда:
Тобою утешаюсь,
Тобою восхищаюсь,
Тебя душой зову,
Тобою и живу.
Дамы слушают, вздыхают, поглядывают лукаво на красавцев-гусар, а те довольны, усы подкручивают – про них же песня, сколько сердец они разбили походя. Александр смотрит на женщину, взгляд туманный, задумчивый. Дима с Машей глаз с друг с друга не сводят, сидят, грезят наяву. Ну что же, продолжим романсом Алексея Мерзлякова, очень популярного поэта этого времени, «Чернобровый, черноглазый…»
Чернобровый, черноглазый
Молодец удалый
Вложил мысли в мое сердце,
Зажег ретивое!
Нельзя солнцу быть холодным,
Светлому погаснуть;
Нельзя сердцу жить на свете
И не жить любовью!
Для того ли солнце греет,
Чтобы травке вянуть?
Для того ли сердце любит,
Чтобы горе мыкать?
Нет, не дам злодейке скуке
Ретивого сердца!
Полечу к любезну другу
Осеннею пташкой.
Покажу ему платочек,
Его же подарок, —
Сосчитай горючи слезы
На алом платочке,
Иссуши горючи слезы
На белой ты груди,
Или сладкими их сделай,
Смешав со своими…
Воет сыр-бор за горою,
Метелица в поле;
Встала вьюга, непогода,
Запала дорога.
Оставайся, бедна птичка,
Запертая в клетке!
Не отворишь ты слезами
Отеческий терем;
Не увидишь дорогого,
Ни прежнего счастья!
Не ходить бы красной девке
Вдоль по лугу-лугу;
Не искать было глазами
Пригожих, удалых!
Не любить бы красной девке
Молодого парня;
Поберечь бы красной девке
Свое нежно сердце!
Опять вздохи, дамы расчувствовались, вон, даже слезки вытирают, один из Борзовых, глядя на своего брата, видимо, вспомнив какую-то свою историю, воскликнул:
– Ah, Madame, comme c'est exact «le soleil Ne peut pas être froid, la Lumière s'éteindre; Le cœur ne peut pas vivre dans la lumière Et ne pas vivre l'amour!»[9] – на что второй брат только вздохнул грустно.
Пока