…Яви в Записях о Камне, что Урусвати носила Камень, кот[орый] весил определенный фунт. Камень этот упал в Азии, в местности Братства. Камень был поднят Мною с тоб[ой], когда Мы оявляли страстное Служение Солнцу во время страшного наводнения на Нашем острове, носившем древнее название Мутра или Митра, и означало – Солнце.
Солнце сотрудничало с Нами, и вода начала спадать. Ярый большой Камень упал с Неба на место, остававшееся не покрытым водой.
Явление это сочли как Знамение, и на этом месте был воздвигнут Храм, посвященный Солнцу. Новый Храм стал тогда Моим Храмом, и Камень был положен в основание массива из базальта.
Камень потряс весь остров, и явление его ознаменовалось как сотрудничество Солнца, ибо подземный огонь страстно вырвался из недр базальтовых, и ярый остров весь сотрясся, и вода исчезла в недрах открывшегося кратера, который стал оявленным священным местом…
Полагаю, что здесь, мы опять имеем дело с моментом недосказанности чего-то важного, к чему человечество, на тот момент, было ещё не готово, о чём, я уже говорил в начале нашего путешествия.
Конечно, очень сложно примирить, некий, всего-навсего остров с храмом, сотрясаемый тектонической деятельностью, с целым, огромным первым материком, расположенным вокруг северного полюса нашей планеты, как говорит нам об этом “Тайная доктрина”. Неужели, приход на Землю величайшей реликвией нашей планеты, мог быть событием, настолько местным, столь маломасштабным? Хотя, упоминание тектонических возмущений и потопа здесь, вполне уместно. Первые люди жили в тонком, эфемерном, более высоком слое полярного первого материка. Отсюда, греческое наименование “Гиперборея”, то есть “за Бореем”, (северным ветром), “над Бореем”. Сложно сказать, существовал ли в тот период слой материка, плотный, материальный. Но, погрязнув в страстях и тьме, первые люди, невольно сделали своё восприятие более грубым, тяжёлым, и соответственно, таким стал, и воспринимаемый ими мир. Это и было то, “изгнание из рая”, из “эдемского сада”, которое произошло без их единого шага, без чьей-то воли, без чьего-то воздействия, просто изменением восприятия. До этого, благодаря эфемерности мира и себя самих, они жили, воистину в “золотом веке”, без забот и угроз, без необходимости труда и усилий, без, каких бы то ни было, климатических, погодных негативных воздействий. Но, выпав в мир, более материальный, они начали ощущать их, а их страстная, болезненная, реакция на эти воздействия, продиктованная ущербным мировоззрением “червя”, сделала их восприятие ещё более тяжёлым, страдательным, меняя, в соответствии с этим, и окружающий их мир. Таким образом, вскоре, они, в полной мере, ощутили жизнь в условиях крайнего севера. Что дало им возможность совершенно новых ощущений, новых страданий, переживаний и страстей, и заставило их предпринимать различные, новые