Аномальные явления. Марк Рабинович

в стену человек бредит. Да и я, похоже брежу. Все это не более, чем бред. Может быть это даже предсмертный бред, уж больно нереально-запредельным было злое раскаленное нечто. И тут Вадим вспомнил: "Буратино", так назывались системы залпового огня, выстреливающие реактивные снаряды с термобарическим зарядом объемного действия. Он даже видел эти приземистые бронированные машины с кассетой пусковых установок. Были еще более современные "Солнцепеки", но их, по слухам разнесли в пух и прах беспилотники врага. Так вот чем было то страшное и раскаленное! …Впечатанный в стену траншеи боец перестал хрипеть и теперь смотрит на Вадима бесстрастными, быстро стеклянеющими глазами. Но вот же сволочи! Так мило назвать машину для убийства! Садисты с извращенным чувством юмора! Впрочем, в этом мире, мире жестокой войны, происходило порой и не такое и за свои неполные сутки на фронте он многое понял, очень даже многое.

      Оказалось, что существует два мира. Где-то там в далеком Питере находится лучший из них: прекрасный мир Леси, мир мамы, мир астрофизики, мир уютных кафе, вежливых людей и бесконечной ценности человеческой жизни. Там все мило и уютно, там тебя защищают мудрые законы и законопослушные люди, по крайней мере именно так это выглядит на первый взгляд. Может быть и там не все так уж радостно и поди знай, что творится в головах вежливых людей и насколько они законопослушны. И все же в том мире хочется жить. А здесь, в чужой стране, где по какому-то недоразумению люди говорят на твоем языке, правит совсем иной закон – беспощадный закон войны. Он позволяет многое, может быть даже все или почти все. В соответствии с ним, с этим законом, мужчины – цель, дети – помеха, а женщины – добыча. Но за вседозволенность надо платить и платой будет жизнь. Даже если тебя не нужна такая вседозволенность, то и тогда тебя все равно ждет смерть, столь же бессмысленная и бесполезная. Нет, в этом мире я жить не хочу и не буду. Но вот что интересно: в последние дни и часы тот далекий мир Питера начал отдаляться, становясь бесконечно далеким. Право слово, да существует ли он вообще, этот прекрасный мир? И существовал ли он когда-либо? Нет, конечно же не было ни Питера, ни Леси, ни кафешек и все это была лишь навь, морок. Ведь не могут же сосуществовать на одной планете и чистенькие кафешки с воспитанными людьми и женщины с распоротыми животами посреди улицы! Но и сегодняшний мир, мир войны, не должен, просто не имеет право существовать. Забыть! Забыть все, как сон и уйти, уйти куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

      Кряхтя и шипя от боли в обожженных руках, он вскарабкался на бруствер. Мир изменился. Сзади больше нет ни верб, ни последней стены барака, а спереди не видно людей, лишь стелится буро-черный дым, скрывая пашню. Подул ветер и сквозь серо-бурое стал виден огромный танк, погрузившийся в землю до середины катков, возвышаясь подобно огромному матово-черному монументу. Почему он черный? Но думать не хотелось, ни о танке, ни о том куда исчезли усталые люди в серо-зеленом. Думать вообще не хотелось и он пошел туда, откуда выползли танки и откуда вышли усталые