Иногда она ныряла так глубоко, что из зеленоватого подводного мрака поднимались навстречу крыши древнего города, что утонул много тысяч лет назад. Ниже крыш Вита обычно не спускалась – страшно было.
И теперь, обернувшись черной, коротколапой и короткокрылой птицей, Вита понеслась через холодную морскую мглу, отыскивая и выхватывая на лету мелких рыбешек, чтобы вернуться с добычей на берег и сбросить ее, серебрящуюся, в раззявленную пасть холщового мешка.
Она носилась так около часа, пока мешок не наполнился до краев. Хотела зайти в воду еще один, крайний, раз, но передумала. На далекой льдине метрах в трехстах от берега вырисовался черный змееголовый силуэт: длинные челюсти, гибкая шея. Глаз блеснул алым – даже отсюда видно. Будто уголь, раздутый ветром, вспыхнул и погас…
Ган.
Точно Ган!
Будь там другой леопард, не светил бы досюда глазами. Да и не в них дело, не в глазах. Вита сердцем чувствовала тревогу.
Опасность.
Сегодня в море больше нельзя.
В подтверждение мысли выступили из далекой, что у самого горизонта лежит, дымки мутные очертания замка Властелина Зимы…
Вита села на снег и нахмурилась. Замок чем-то мешал. И злил. Он будто загораживал нечто важное.
Нечто…
А прошлой ночью ей снился чудесный корабль.
Будто плыл он в черных, полнящихся огнями волнах сквозь вечную ночную бурю. Шторм качал его, бился о крутые борта, но корабль было не остановить. И когда порывы ветра стали особенно сильными, когда волны начали перехлестывать через палубу, корабль вдруг оторвался от воды и улетел в небеса…
– Эй, деревенская! Ну, привет, – сказал кто-то за спиной.
Вита вздрогнула, подскочила на месте – благо, уже успела человеком перекинуться, – и повернулась. Вот только одежду еще не надела всю до конца. Слава солнцу, хоть нательную рубаху и штаны натянуть успела.
В паре метров от нее стоял высокий юноша в ладном полушубке, дорого расшитом по краю бирюзовым. В бушлате, из-под которого торчали соломой не по-зимнему солнечные, желтые волосы. Зеленые глаза смотрели оценивающе и хитро.
– А ну отвернись сейчас же, негодяй! – грозно вскрикнула Вита и, подхватив из мешка скользкую рыбину, швырнула ее незнакомцу в лицо.
Ловко получилось. Рыбина ударилась боком о его щеку и кувыркнулась в снег. Парень понял, отвернулся и заявил примирительно:
– Да ладно тебе. Я не специально. Сам на ручей ходил, туда, где в море с обрыва сток. Вижу, кто-то у камней возится. Дай, думаю, посмотрю.
– Посмотрел? – нахмурилась Вита. – Вот и иди-проваливай.
Она злилась. Первый раз так не повезло. Попасться у самой воды, и неизвестно еще, только в исподнем ее этот любопытный видел, или… Про «или» не хотелось и думать. Если увидел ее этот парень в птичьем облике – все! Конец тайне. И спокойной жизни. Если в Игривице проведают, что она оборотень, изгонят навсегда. И деда Кая с бабушкой Гердой тоже. За ложь, за страшную утайку, коей не должны были совершать самые уважаемые