– Больше никого не вижу, да и соседка отошла…
Женщина, не дождавшись от меня ответа или реакции, действительно отошла в темноту своей камеры. То ли поняла, что со мной происходит, то ли ей было наплевать.
– Как же медленно тянется время, – пожаловалась я.
– А нас тут развлекают, как могут, вот только увеселительная программа подкачала.
– Угу, плохой сегодня тамада, да и конкурсы неинтересные, – я взглянула на фреймы друзей и всерьёз забеспокоилась. С Дейла сняли уже процентов двадцать жизни, а то и больше. Чипу же и десятой части не снесли, что и не удивительно при его выносливости.
– Вы правда ничего не чувствуете или скрываете от меня, что вам больно?
– Детка, если бы меня реально пытали, я бы орал так, что ты бы услышала, – честно признался Дейл.
– Да чёрт тебя знает, ты у нас, как выяснилось, тот еще мазохист. А тут вот попал к профессионалам. На что жаловаться? – съязвила я, вспомнив его поход в публичный дом.
– Я предпочитаю попадать к профессионалкам! – отбрил он.
– В жизни всё надо попробовать.
– Вот когда соберешься пробовать партнеров своего же пола, позови меня, я с удовольствием посмотрю!
Мысленно закатила глаза, по-другому пока всё равно не получалось, а в чате раздалось:
– Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! Пощады никто не желает!
– Вот только песен нам тут не хватало.
– Не любите вы меня, не цените… – посетовал Дейл, прекращая петь. – Уйду я от вас. Вот как паралич спадет, сразу же уйду!
– Всё только обещаешь… – протянула я.
Специально подначивала Дейла, поскольку лежать без движения вперившись взглядом в таймер дико нервировало. Интересно, как на нашем месте поступили бы обычные игроки? Вышли бы из игры? Если это сценарий, то его придется переживать до конца. Хотя, такие размышления были бессмысленны. Нам выходить некуда. Моё тело уже пару недель как покоится на кладбище, а что с телами ребят я даже не спрашивала, как-то ни разу не поднималась эта тема. Ничего, жизнь у нас теперь долгая, когда-нибудь расскажут. Наверное. Странно, но я даже не запомнила ту дату, которая красуется на памятнике под именем. Эта табличка для меня ничего не значила. На кладбище покоится человек, а я – халфлинг Тэтчер, и смерть для меня теперь явление временное.
Когда, наконец, чёртов негативный эффект прекратился, напряженное тело на несколько мгновений расслабилось, и я растеклась счастливой лужицей по полу, блаженно потягиваясь.
– Быстро тебя паралич отпустил, – снова окликнул меня тот же голос, и я подняла голову от пола. Перед решеткой стояла девушка. Рыжие волосы свисали нечёсаными сосульками, сорочка изодрана в клочья, едва прикрывая худенькое тело. Я узнала её сразу же. Черты лица были точно такими, как и у матери.
– Ты Нилера? – спросила я сухим, ломким голосом, и тут же закашлялась.
– Да! Откуда ты знаешь меня? – глаза, и без того огромные, расширились на пол