Мне был интересен сам ход операции, но Томин знал об этом только урывками.
– Там всё горит. Десант высаживается. Вертолётчики только успевают дозаправиться и тут же лететь обратно.
По его информации 17я пехотная дивизия афганцев выполняет охват укрепрайона и отрезает пути отхода. Два наших полка ведут бои, но данных о продвижении нет.
– Окопались там знатно. Хреков мне ещё вчера говорил, что большие бомбы дальников не дали нужного эффекта, поэтому работают сегодня и бомберы с территории Союза.
За окном послышался громкий гул турбовинтовых двигателей Ан-26 после посадки на полосу. Томин встал со своего места, приводя себя в порядок.
– Значит так, ребя. Сидите здесь и думайте, что будете говорить, – сказал командир и вышел за дверь.
– Серёга, я должен тебе спасибо сказать, – произнёс Валера, подойдя к столу и налив себе чай.
– Ты бы сделал то же самое, – сказал я.
Однако после этих слов Гаврюк слегка замялся. Лицо его не выражало той уверенности, что была раньше. Передо мной будто был подчинённый, а не командир звена. Что-то в нём надломилось в последнее время. Похоже, есть смысл поговорить с ним о проблемах.
Минут десять мы молчали, уплетая ватрушки и запивая их чаем. Телефон у Томина разрывался чуть ли не каждую минуту, а за окном не стихал гул вертолётов и рёв двигателей самолётов.
– Валер, мы тут с тобой вдвоём. Никто ничего не узнает, – решил я первым нарушить молчание, но Гаврюк остановил меня жестом.
– Знаю, о чём ты хочешь спросить. Мне жаль, но ты слишком хорошо обо мне думал, – продолжил говорить Валера, отвернувшись куда-то в сторону. – Я снова испугался, Серёга.
Удивился ли я? Нет, конечно! Просто шокирован таким признанием от Гаврюка.
– Подробнее, Валер.
Командир звена собирался с мыслями. Реально ли такое, чтобы этот мужественный человек, кавалер трёх орденов Красного Знамени признавался в своей трусости?
– Самолёт исправен был и в первый раз, и во второй. Я испугался, – ответил Валера, поправляя свои часы на руке. – Командир знает это. И Гнётов меня раскусил.
Григорию Максимовичу только дай повод. У них и так отношения с Валерой были натянутые.
– И что командир? – спросил я, и Валера вынул из кармана сложенный листок бумаги.
– Это мой рапорт. Написал при нём, а теперь ношу его с собой. Сказал, когда точно решу уйти, тогда и принесу.
– Ну, сегодня же ты не испугался, – сказал я.
– С чего ты решил?
– Иначе не продолжал бы выполнять до конца поставленную задачу, – улыбнулся я.
– Если честно, чуть молиться не начал. К церкви вообще плохо отношусь, а тут вспомнил, что Бог есть.
– Он есть, если в него верить, – спокойно ответил я, и Валера с удивлением посмотрел на меня.
– Серый, ну ты же не можешь быть верующим? Ты же коммунист! – воскликнул Валера.
– Вопросы о вере давай не обсуждать, – сказал я. – Страх – это нормально. Не боится только придурок и лжец.