Девчонка смущена, немного сбита с толку, но пытается спрятаться от меня за маской своего гнева.
– Сомневаюсь я, что твоя пукалка заставит меня снять хотя бы солнечные очки.
– Я бы на твоем месте не зарекался, – смеюсь, подталкивая осторожно в сторону своей тачки, – называть Кольт Анаконда 44 калибра пукалкой не очень дальновидно.
– Я с тобой не поеду, – вдруг останавливается перед капотом как вкопанная.
– Хочешь, чтобы подружки увидели в окно, как ты идешь пешком на остановку? Правда?.. После того, как я сказал, что у нас с тобой дела?
Задумывается. Бросает взгляд наверх, на окна их офиса, и с досады кусает губы. Я, сняв машину с сигнализации, открываю переднюю пассажирскую дверь.
– Можешь высадить меня у остановки, – проговаривает, усаживая на сидение свой аппетитный зад, – мои соседи обещали посадить тебя на кол, если ты еще хоть раз появишься в нашем дворе.
– Я думал, мы ко мне поедем, – продолжаю провоцировать, выезжая на дорогу, – ты же трусы собиралась снимать.
– Пусть это приснится тебе в сладком сне, Максим.
Чувствуя, что не успокоюсь, пока не узнаю, что скрывается под простыми светло – серыми хлопковыми трусишками, демонстративно облизываю губы.
Надо узнать, надо… Характер у поварихи бешеный. Вместе мы зажжем.
– Ты не представляешь, от чего отказываешься, Дженни.
– Жанна, – поднимает указательный палец вверх, – меня зовут Жанна.
– Стюардесса по имени Жанна?
– Ладно, Дженни.
Блядь.
Она просто нереальная. Если бы у меня на нее не стоял, я, клянусь, стал бы ее корешем. Полное совпадение по темпераменту, юмору и, уверен, уровню интеллекта.
Почему она учится в кулинарном и общается с теми, чей IQ чуть выше плинтуса, мне вообще не понятно.
– Почему в вуз не поступила?
– На вуз баллов не хватило, – говорит после небольшой паузы, – потом, если будет возможность, поступлю.
– Почему именно кулинарный?
– А чем он плох? – вскидывается неожиданно, – мне нравится!
– Родители тоже повара?
Подрезав двоих, перестраиваюсь в соседнюю полосу и смотрю на Дженни.
– Нет. Их профессии ничего общего с кулинарией не имеют, – вздыхает с усмешкой, – мой выбор стал для них ударом.
– Они против?
– Да.
– И ты все равно сделала по своему?
Она поворачивает ко мне голову и, с вызовом заявляет:
– Это моя жизнь, и я имею право сама решать, как ее жить. Верно?
– Верно, – киваю я, тут же примеривая на себя ее ситуацию.
У поварихи стальные яйца. Меня самого в конфронтации с отцом всего на год хватило.
Уважаю.
– Ну, а ты чем занимаешься? Между светскими раутами и приемами в яхтклубе?
– Не поверишь, но учусь.
Ее брови взлетают вверх. Губы изгибаются в ироничной усмешке.
– Зачем? Я думала, детям