21 мая 1939 года в Академию наук (на имя её вице-президента Отто Юльевича Шмидта) учёный-секретарь Ядерной комиссии Владимир Иосифович Векслер отправил взволнованное письмо:
«Глубокоуважаемый Отто Юльевич!
Сегодня мне стало известно, что существует проект Госплана, согласно которому в 1939 г. Академия наук отпускает Физико-техническому институту 370 тыс. рублей на строительство второго циклотрона в Ленинграде. По-видимому, завтра на заседании Совнаркома этот проект в числе прочих будет утверждён…
Я хотел бы до решения вопроса о циклотроне информировать Вас о тех мотивах, по которым мы (коммунисты-физики) считаем недопустимым строительство второго циклотрона в Ленинграде».
Физики-партийцы ни секунды не сомневались в том, что строительство ленинградского ускорителя следует немедленно заморозить, а циклотрон как можно скорее начать сооружать в Москве. Для достижения этой цели в ход пускалось всё, включая большевистскую идеологию.
Впрочем, идеологические мотивы были тогда определяющими не только в стране Советов. В гитлеровской Германии физики-нацисты считали своим национальным долгом создать для родного Третьего Рейха урановую бомбу. Во Франции, Великобритании и США физики-антифашисты (исходя из тех же патриотических соображений) требовали от правительств не дать «этим немцам» возможности опередить другие страны.
Так что советские «коммунисты-физики», полагавшие, что они лучше других знают, где именно следует строить циклотроны, и строчившие на коллег доносы, были не одиноки.
Медь для циклотрона ЛФТИ
26 мая 1939 года в Москве состоялось расширенное заседание Бюро Отделения физико-математических наук, на котором председательствовал академик Сергей Вавилов. Первым вопросом в повестке дня стоял доклад члена-корреспондента Академии наук Абрама Алиханова, который возглавлял специальную комиссию по обследованию Харьковского физтеха (УФТИ) и входившей в её состав Лаборатории ударных напряжений (ЛУНа).
Своё выступление докладчик начал так:
«Я буду краток. Дело в том, что нам не совсем ясно было в точности, что мы должны были сделать во время поездки туда, не было совершенно чёткой программы. Поэтому мы ознакомились с институтом, с его тематическим планом, с его работами, оборудованием, составом. Считали, что сделали всё, что могли…».
Сегодня вряд ли возможно доподлинно установить, лукавил ли Алиханов, когда заявлял, что члены комиссии не знали, зачем их направили в Харьков? Но бесспорно одно: тогда, в 1939-ом ни для кого не было секретом, для чего создавалась специальная комиссия, и что именно она должна была проверить в УФТИ.
Ведь в Украинском физико-техническом чекисты раскрыли заговор!
Настоящий!
Контрреволюционный!
Сколько враждебных элементов побывало уже за решёткой! Бывший директор УФТИ Александр Лейпунский. Главный