Только бы день не похож на судный.
Ритуал перед сном
Кому-то опять не хватило дня,
И, вероятно, не хватит ночи.
Я колокольчики с маски снял,
Духов они беспокоят очень.
Тушью пишу на запястье имя,
Выдержит только один удар.
Эту защиту никто не снимет,
Мой иероглиф, как время стар.
Только уверен, не очень нужно,
Просто привычка от айокаши.
Неподалёку, бывает, кружат,
То привлекают их грёзы наши.
Дым
Я так давно не вкушаю дыма,
Что лёгкие жадно вдыхают смог.
Пару затяжек и я простыну,
Или, хотя бы, найду предлог,
Чтобы разумно другим объяснить,
Как разрывается тонкая нить
Между кристаллом мгновения дня
И чем-то хрупким внутри меня.
Впрочем, любому знакома ломка,
Острая тяга к своим запретам.
Мысли об этом небрежно скомкаю.
Просто, опять запоздало лето.
Просто, бессонные ночи снова,
А за окном вырастают тени.
Может, голодные рыщут совы…
Может, от волка бегут олени…
Голос шамана не слышат стены,
Каменный лес недвижимо стылый.
Но набухают от крови вены,
И просыпается дух бескрылый.
Он в западне – ему нужен дым,
Чтобы на небо уйти за ним.
Снег и сакура
Розовый цвет на снегу заметен едва ли,
Каплями лягут цветы у подножия гор.
Озеро гладкое, будто ковали из стали,
Спят лежебоки-тануки в глубинах нор.
Каждому времени года свои печали,
И межсезонье может порадовать взор.
Даже, когда о весеннем тепле мечтали,
Но увидали, как снег заметает двор.
Тропы усыпаны сакуры лепестками,
Тонкие белые линии меж камней.
Это морочил охотника ловкий ока́ми,
Путь отмечая каплями крови своей.
Холодная ночь
Холодная ночь
на пороге встала,
И, значит, пора
на прогулку мне.
Я шарф намотаю —
почти забра́ло,
А вместо кинжалов
возьму ключей.
Объёмы мыслей
шагами измерить,
Порой, так важно,
но очень трудно.
И если стерплю,
не открою двери,
То утром всё будет
до боли смутно.
И если не выйду —
то давят стены.
Снаружи не очень,
внутри сильней.
Не знает покоя
мотив вселенной.
Ночь на пороге.
Я выйду к ней.
Печальные образы начала 21 века
Как много печальных среди молодых,
Одевших на лица угрюмые маски,
Не верящих в чудо,