Пауль Клее «Магический сад», 1926
Пока речь идет о пространстве, можно продолжать деление сколько угодно: это ничего не меняет в природе того, что делят…7
Однако язык, как перформация всякой языковой деятельности, не реакционен и не прогрессивен; это обыкновенный фашист, ибо сущность фашизма не в том, чтобы запрещать, а в том, чтобы понуждать говорить нечто…8
Для того чтобы определить связь между временем, деньгами и языком, достаточно просто на минуту представить, что бы могло произойти, если бы одно из этих полей исчезло из современной жизни. Вероятнее всего, наступил бы в лучшем случае информационный коллапс, в худшем коммуникация была бы полностью утрачена, и человечество неминуемо ждал бы тотальный глобальный кризис, который бы затронул практически все сферы жизнедеятельности. Безусловно, такой сюжет маловероятен, да и невозможен, скорее всего. Тем не менее в условиях повседневной жизни в определенный момент каждое из данных полей испытывает кризис, будь то вымирание языков, денежный дефицит или потеря (захват) личного времени, наиболее стабильного, хотя и подверженного постоянным вторжениям со стороны пространства денег.
Общее пространство, к которому обращается философская мысль многих цивилизаций и поколений философов9, в современном мире является территорией мифа, и даже государственность – формальная политическая и культурная основа для многих – на деле превращена в плод фантазии. Внутри государства могут быть максимально приближенные друг к другу, порой даже одинаковые условия существования, основанные на законах, системе управления, культурном кодексе, но никак не пространство, состоящее из личных впечатлений, выводов, повторяющихся, но совершенно не похожих поступков и времени, незримо присутствующем во всех проявлениях. Его протяженность, неограниченная с позиции общего времени, по факту составляет период от рождения до смерти человека. Пространство повседневности, которое видит, а точнее ощущает субъект, является общим, и лишь время проживается индивидуально. И как бы субъект ни пытался его ограничить системами счислений, разбить его протяженность на фрагменты, оно все равно продолжает идти вне зависимости от влияния извне. Фундаментальность, в некотором смысле устойчивость и прочность времени доказывают тот факт, что оно не подвергается изменениям, как бы человек ни стремился влиять на него. Одностороннее воздействие на время является абсурдным убеждением современного человека, готового сопоставить собственное восприятие времени с процессами, которые происходят во времени. Проживать собственное время – непростая задача, такая же, как употреблять свой язык, неизвестный другим субъектам. Он лишает субъекта коммуникации. За личным временем (чувственное восприятие