Чужое не брать!. Евгения Гришковец

призывно ей улыбается и подмигивает. Но стоило ему заметить, что Люся не одна, а с напарником, он прекратил свои пассы. Мужчины предпочитали держаться друг от друга подальше. Люся знала о причине. Смерть Татьяны, и ее неудачное расследование. Она тоже, как и Петька, в то время была всего лишь студенткой, и, конечно, не смогла бы повлиять на ход дела. Люся не верила тогда, и сейчас не перестала, что Таня могла так много выпить, что заснула и захлебнулась в ванной. Уж кому этого не знать, как Люсе. Сколько раз она после более крепких напитков, чем какое-то детское шампанское, проводила время в ванной? Никогда, ни секундочки не было и близко того, что случилось с Таней. Всегда внутренний ангел или внутренний голос, или инстинкт самосохранения заставляли ее проснуться, если вода доходила до рта или носа.

      А Таня, вообще, была не из тех, кто вдрызг напивается из-за неприятностей на работе или на личном фронте. Какие у нее могли быть неприятности, если самый привлекательный парень с потока был без ума от нее? И учеба ей давалось так легко, как только могла даваться такая учеба с зубрежкой законов и многочисленных лазеек из них же.

      Нет, Таня наслаждалась жизнью, напитками, едой, книгами, учебой, отношениями. Если можно охарактеризовать человека одним словом, то для Тани лучше всего подходило слово "наслаждение". Поэтому Люся прекрасно себе представляла, как проходили последние часы и минуты в жизни Татьяны. Прекрасно представляла… Еще бы! Она сама хотела бы так же, но не умела. Как не старалась Люся, не удавалось ей никогда наполнить ванну пеной, ароматной и манящей, достать изящный бокал для шампанского, запотевшую бутыль из темно-зеленого стекла. Всегда ванна успевала остыть, пена истончиться и исчезнуть в тяжелой воде, а бокал разбиться или попросту не найтись среди грязной посуды.

      ***

      Петька поднимался в лифте домой. Он пыталсястереть из памяти только что увиденную трагедию, но ему это не удавалось. Нужно время. Много времени. Чтобы забыть, какое беспомощное личико у Лешки, его племянника. Чтобы забыть какое тусклое безучастное выражение глаз у жены его брата. Боже мой, она до сих пор не осознает, что ее дочь, Марина, лежит в морге, хотя сама же ее и опознала! Не под силу матери такое осознать.

      Петька сказал, что поможет с похоронами, и едва ли эта фраза хоть как-то изменила выражение глаз матери. Петька потрепал племянника по плечу, велел крепиться и держаться, хотя понимал, что не прав. Такие речи не для ребенка. Эти казенные пустые слова призваны поднять дух у родственников погибших, но на деле они не стоят ничего. Так, сотрясание воздуха.

      Петька чуть не выбежал из мрачной неубранной квартиры. Люся стояла на пороге. Так он едва не сбил ее. Потом немного пришел в себя на улице и велел Люсе пригласить клининговую службу.

      – Мне бы кто пригласил такую. Я и не знаю, где они обитают. Но найду. – Скупо пообещала Люся.

      – Ты же женщина, это ваши женские дела… – Петька снова заговорил избитыми фразами.

      Они дошли до Петькиной машины.

      – Я сейчас убью тебя! – Люся хлопнула дверью авто.

      ***

      Дома