– Рана болит?
– Совсем немного.
– Хорошо. Но я все равно посмотрю, – девушка, склонившись над моей ногой, начала снимать бинты. Осмотрев и удовлетворенно кивнув, она сделала новую повязку и опять опустилась напротив.
– Спасибо за это, – промямлила я.
– Не за что. Я здесь отвечаю за здоровье, так что это для меня привычно.
– Вы были ша в той прошлой жизни в Городе? Или вы здесь родились?
Вэнди нахмурилась и произнесла холодно и твердо:
– У нас нет никакого прошлого, оно исчезает, как только выходишь за стены. Его нужно забыть. И тебе тоже придется это сделать.
Мои внутренности сжались от немого протеста, но я ничего не сказала.
– Ты останешься здесь, пока старшие не поговорят с тобой. Я буду приносить воду, немного еды и лекарства, – ее голос вновь зазвучал мягко.
– Старшие? Кто это?
– Ну, они не обязательно старше по возрасту, но они командиры здесь. Наши лидеры. Мы так их зовем.
– Это ваше поселение?
– Я ничего не могу тебе сказать, мне запрещено.
– Как меня нашли?
– Мне нельзя.
– Но что будут спрашивать?
– Мне нельзя, – спокойно повторила она.
Поняв, что мне ничего от нее не добиться, я устало выдохнула и снова попробовала пошевелить конечностями.
– Веревки с меня не снимут? Руки и ноги затекли.
– Придется потерпеть. И не жди, что старшие придут в скором времени. У нас и без того дел полно, они не станут менять распорядок из-за кого-то постороннего. Но не бойся, они не забудут о тебе.
– Славно, – усмехнулась я.
– Что ж, таковы правила. Придется научиться ждать. Здесь это полезный навык.
Вэнди поднялась, изящно, как танцовщица, и, пожелав мне хорошего отдыха, ушла в сторону горящих костров. Я тяжело вздохнула. Почему они держат меня в качестве пленницы? У меня же метка, я теперь одна из них. Глупо, но я и не подумала, что ко мне отнесутся с подозрением. Я устала и хотела есть, и мне совсем не нравилась перспектива допроса так называемых «старших». От этой мысли по телу прошлась нервная дрожь. Что если они не примут меня? Я заерзала на месте. Я чувствовала себя липкой и грязной, о запахе, который исходил от меня, даже думать не хотелось. У меня все затекло и болело, а голова порой снова начинала слегка кружиться. Я смотрела на мелькающих в отдалении людей как на чужаков, думая, что их лагерь даже по прошествии времени вряд ли смогу когда-либо назвать домом. Здесь все чужое и бесчувственное, каждый листик и каждая травинка. Сам лес едва знаком со мной, и ему, кажется, совсем не нравится такой новичок. Глаза слипались, и мне мерещились стены дома, тепло, уют, ша и Саманта. Как же я хочу вернуться обратно!
Меня разбудил легкий толчок. Кто-то осторожно дотронулся до моих сгорбленных