И сам не знаю, зачем – не то чтобы тянет и дальше испытывать её терпение. Или её папаши уж тем более – его буравящий то её, то меня взгляд вообще игнорирую. Будто и о присутствии забываю, лишь в подсознании где-то держу.
В общем, непонятно, чего я добиваюсь – но ничего и не получается. Света не удостаивает меня больше ни взглядом, ни действиями, ни, уж тем более ответом – просто уходит. Почти даже не резко, если не считать довольно громко закрывшуюся дверь.
Ну что ж… Придётся вернуться к куда менее приятному: разговору с её папашей. Вот как такой мерзкий человек мог поучаствовать в воспроизведении на свет такой горячей и интересной девчонки?
– Ты не трогаешь стаю, я не трогаю Свету. Нормальный ведь договор, – чеканю Василию, хотя скорее устало, чем жёстко. – Или твои охотничьи амбиции важнее любви к дочери?
У него аж ноздри дёргаются. Смотрит на меня так, будто едва выносит моё присутствие, не то что разговор со мной. Хотя вообще-то не припомню, чтобы моя стая кому-то жить мешала. Откуда такая ненависть?
– Мы уедем, – ну и упорство. Я ведь как бы благополучием его дочери тут открыто угрожаю. И со всей серьёзностью причём.
Или Василий привык, что я не играю грязно? Ну так пусть обломается, не отступлю. Видел его страх – а это основа.
– Я вас найду.
Он сжимает челюсть. Кажется, не так уж сомневается, что я могу исполнить угрозу. И Света уже бросилась мне в глаза – нет смысла её прятать. Что хочу, я получаю.
И кого тоже…
– Чтобы я договорился о чём-то с тебе подобными… – выдавливает он с отвращением.
Задолбал уже брезгливого из себя строить. Знал бы, сколько возможностей прикончить его я сознательно упускал. И сколько раз в прямом смысле спасал ему жизнь, удерживая от такого шага и других.
Может, пора его просветить?
– Ты жив лишь потому, что не хочу марать об тебя руки, – как можно более доходчиво обозначаю. И зачем-то добавляю: – А теперь ещё из-за дочери. Неохота лишать такую милаху отца.
Не то чтобы я лишний раз издеваюсь над ним упоминанием интереса к Свете – и сам не знаю зачем про милаху сказал, просто на языке вертелось. Но, кажется, в тему. Василий разве что не зеленеет от злости, причём бессильной.
– Но не советую нарываться, – давлю тяжёлым взглядом. – Интересы стаи для меня превыше всего.
Василий неожиданно разворачивается и следует примеру дочери: просто идёт к двери, ни слова не сказав. Но как бы от него это вообще лишнее. Мне нужен результат. Иначе нахрена я всё это начал и девчонку напугал?
– Ты меня услышал? – сурово интересуюсь ему вслед.
– Катись ко всем чертям, псина, – неожиданно огрызается Василий, который до этого, видимо, демонстрировал чудеса терпения.
Да что с ним не так? Откуда столько упорства?
– Ты хочешь лишиться дочери?
– Я и так уже её лишился, – выдавливает он себе под нос и всё-таки берётся за дверь, пока я осмысливаю