Одним словом, я попал, как кур во щи, сумасшедший. Я хотел обнять ее. Она сказала: – Лапы прочь!
Тогда я стал подле нее на колени и открыл перед ней свою душу; я излил переполнявшую меня нежность. Она, казалось, была удивлена переменой моего поведения и посматривала на меня искоса, как бы говоря: А, вот как можно играть тобой, голубчик! ладно! посмотрим, что будет дальше.
В любви, сударь, мы всегда простаки, а женщины коммерсанты. Я, конечно, мог бы взять ее; я понял после свою глупость, но я не искал тогда тела; мне нужна была нежность, нечто идеальное. Я изливал свои чувства, тогда как мне следовало лучше использовать время. Когда ей надоели мои излияния, она встала, и мы вернулись в Сен-Клу. Я расстался с нею только в Париже. У нее всю дорогу был такой печальный вид, что я спросил ее, что с ней. Она ответила: – Я думаю, что это день, каких немного в жизни. Сердце у меня чуть не выскочило из груди.
Я увидел ее снова в следующее воскресенье, через неделю опять, и так каждое воскресенье. Я возил ее в Буживаль, Сент-Жермен, Мэзон-Лафит, Пуасси; всюду, где разыгрываются любовные истории предместья. Маленькая плутовка, в свою очередь, «воспылала ко мне страстью». Я окончательно потерял голову и через три месяца женился на ней.
Что делать, сударь! – Я был одинокий чиновник, без семьи, никто не мог дать мне совета. Воображаешь, что женщина скрасит жизнь! И женишься на этой женщине. Тогда она начинает ругать вас с утра до вечера, ничего не понимает, ничего не знает, болтает без умолку, поет во все горло песенку Мюзеты (о, эта песенка Мюзеты! она может вымотать всю душу!), дерется с угольщиком, рассказывает дворничихе подробности относительно своей семейной жизни, поверяет соседней горничной все тайны алькова, вводит своего мужа в долги; и голова у нее начинена такими глупыми историями, такими идиотскими суевериями, такими забавными мнениями и чудовищными предрассудками, что я, сударь, плачу от отчаяния всякий раз, как говорю с ней.
Он замолк, слегка задыхаясь и очень взволнованный. Я смотрел с жалостью на этого наивного беднягу, как вдруг пароход остановился. Подошли к Сент-Клу. Маленькая женщина, которая взволновала меня, встала, чтобы сойти на берег; проходя мимо, она бросила на меня взгляд, и на лице ее мелькнула улыбка, одна из тех улыбок, которые доводят вас до безумия; затем она спрыгнула на пристань. Я бросился вслед за нею, но мой сосед схватил меня за рукав; я высвободился