Дождь закончился. А вместе с ним смолкли дикие ветра, услаждавшие королевский слух все дневные и вечерние часы. Что послужило причиной? Буремесяц, начавшийся на рассвете с его помощью, никак не мог так резко оборваться! Это невозможно!
«Ты так уверовал в свои способности, что забыл о противостоящей силе», – пронесся противный шепот в голове. Догадка, как разряд молнии, ударила его, и Ник, поводив рукой по воздуху, сунул палец в рот. Соль! Проклятая морская соль вновь отравляет воздух, а значит, все их усилия опять пошли прахом!
Король бросился обратно в комнату, миновал сквозные двери и оказался в темноте дамской спальни. Селеста, измотанная бесконечной работой и своими тревогами, впервые спала спокойно, не пробуждаясь каждую минуту, не боясь проспать рассвет, когда придется спускаться к воде и вновь атаковать магию подводников ариусом.
Подойдя совсем близко и отодвинув тонкий полог, Ник уставился на смутный женский силуэт, видневшийся в окружении больших и маленьких подушек. Девушка лицом зарылась в одеяло. Только тихое, ровное дыхание подсказывало, как глубок ее сон, раз от его приближения она не встрепенулась, нервами ощущая мощь нориуса.
Ему совсем не хотелось будить Селесту. Более того, в такие моменты король особенно остро чувствовал, насколько же мерзко он потревожил ее жизнь. Сострадание раскрылось в его сердце, и Нику нестерпимо захотелось убраться отсюда куда подальше и забыть все, что он сделал ей. Оставить в покое, отпустить…
Но он не мог.
И в эти минуты казалось, что его нутро подвесили на ниточках и без конца тянут к ней, пытаясь заставить короля обвить и ее руки тысячами двойных нитей, чтобы они танцевали в них причудливый танец страстей. Ее нынешние гнев и злость – обратная сторона этого танца.
Теперь он знал, как поселить в ее сердце любовь и стереть все препятствия. Это будет непросто, но цель оправдывает средства. А если и это не сработает, то он…
Дыхание изменилось, девушка слегка шевельнулась, и Ник почувствовал на себе ее взгляд. Ощутил, как в испуге забилось ее сердце, и как прерывисто Селеста задышала, думая, почему он здесь, чего хочет и что сделает. На одно мгновение Никлос смутился своей наготы, осознав, как неправильно можно трактовать его торопливость, однако и не подумал прикрыться. Ему приятно было ее смущение.
– Прости, – голос с непривычки прозвучал сипло. Он кашлянул, прочищая связки, и добавил громче: – Не сработало. Буремесяц ушел, и вернулась соль. Скоро рассвет, нам надо идти на берег.
Девушка задрожала, как осиновый листик, но смогла подняться на постели, подтягивая к горлу одеяло. В темноте не видно было лица, но и так понятно, что Селеста чувствует смертельную усталость и неотвратимость грядущего. Ей хотелось забыться, но перед ним она не станет проявлять слабость. Не сейчас. И не когда