– Кто? – хрипло спросил полицейский.
– Шмелев. Лицо белое, худое, как у мумии, кожа череп туго обтягивает, кажется, вот-вот лопнет, а зубы выпячены. Смотрит прямо на меня, ухмыляется. Как я заорал! Шарахнулся в сторону, врезался в стеклянный шкаф. Глядь – а возле шкафа женщина. Молодая. И тоже скалится, смотрит на меня. Он – справа, она – слева. Руки тянут, придвигаются ближе. А руки-то у них непропорциональные, уж больно длинные, и бледные пальцы шевелятся, как опарыши могильные. Еще и странное гудение все громче, громче. Чтобы убежать от сошедших с картины, оживших фигур, мне нужно было через прилавок перебраться (как они правильно называются?) Там еще всякие безделушки лежат. Я перемахнул через него, неловко вышло, задел, разбил стекло, но мне не до того было. Одна мысль – вон отсюда, выбраться, убежать! Шмелевы позади остались, я из зала выбежал, дверь захлопнул за собой. Еще два зала пересечь – и в коридор попаду, а там и выход, но не тут-то было. В зале этом гудение слышнее всего оказалось, я голову задрал. Рой. Вот что гудело – сердито так, утробно. Пчелиный рой под потолком! Вспомнилось мне в ту секунду, мать рассказывала, как Шмелевы забавлялись, запирали людей в узком каменном мешке и рой пчелиный на них напускали! Страшные мучения. Я на рой сдуру фонарем посветил, а мелкие твари будто бы ждали этого! Прямо на меня помчались. Знаешь, каково это, когда мчится на тебя смерть – черная, гудящая. Я ошалел совсем от страха, к двери повернулся… Старуха, ведьма треклятая! Никак мимо нее не пройдешь. Не пройдешь, а надо! Я молитв не знаю, кричу: «Помоги, Господи, спаси меня от демонов!» Это был зал «Растительный и животный мир нашего края», как-то так назывался, стояли там чучела разные. Я давай хватать то, что под руку попало, и швырять – в рой, в пустоту, в старуху, в никуда. Фонарь тоже отшвырнул, но ночь лунная была, старуху я и без фонарика видел. А возле стены стул стоял, я его схватил, ножками вперед выставил перед собой, несусь на старуху, думаю, проткну ножками-то, как вампира – кольями. Сам не помню, что творил, но проскочил как-то, дверь закрыл за собой, еще и стулом подпереть сумел. Отдыхать некогда, метнулся к входной двери, руку протянул к карману – ключей-то нет! Связка в каморке на столе лежит! Обратно по коридору нужно бежать. Хорошо, каморка близко, а внутри свет горит, фонарик не нужен. Я ведь его потерял в зале со старухой. А в дверь-то, забыл сказать, ломятся изнутри, бьются все втроем, наверное. Молча, ни слова не произнося, и от этого еще страшнее. Я не стал дожидаться, пока они вырвутся, бегом в каморку понесся. Ключи лежат, как миленькие, я их схватил – и обратно. Выбежал в коридор и… – Сеня всхлипнул. – Девочка. Стоит возле входной двери. В длинном платье, в туфельках. Улыбается и пальчиком меня манит. Иди, мол, сюда. Я тебя съем! Я застыл, а она… Никогда такого не видел! Девочка опустилась на четвереньки, как собака,