Город, пока я был у Серафима, успел окончательно проснуться, заработали кафе и магазины. Я прошел мимо очередного светофора и повернул к дороге, которая должна была привести меня туда, куда следовало. С одной стороны была футбольная площадка, с другой уже начиналось здание университета, под деревьями стояли старые деревянные скамейки, а рядом с ними бродили стаи голубей.
Внезапно сзади меня пролетел мяч, который спугнул нескольких птиц, они поспешили разлететься в разные стороны. Мне было слышно, как воздух сотрясался от взмахов крыльев, и через секунду прямо передо мной пролетел белый голубь, который не мог не привлечь мое внимание. Он был полностью белым, белоснежно-белым, я уставился сначала на его крылья, а потом внезапно пересекся взглядом с парнем, который направлялся в противоположную сторону.
Он был ниже меня с черными кудрявыми волосами и светлыми глазами. Я не смог понять, какого они были цвета. Кожа его тоже была светлой, на ее фоне выделялись аккуратные брови и небольшие губы. Мы прошли мимо друг друга, впереди показался вход в университет, и у меня возникло странное чувство. Мне показалось, что я его уже где-то встречал, и я обернулся, но его уже нигде не было видно.
Через несколько минут, когда началась философия, я уже забыл о нем, погрузившись в лекцию, посвященную Аристотелю. Я сидел у окна, положив голову на руки, а у доски стоял один из самых странных преподавателей нашей кафедры, профессор Бродерик Рикко. Ему было за пятьдесят, а одевался он в основном в джинсы и футболки. На этот раз он был полностью в черном. Его волосы раньше были огненно-рыжими, как и борода, в которой сохранились яркие участки.
Он нарисовал на доске четвертый круг, который обозначал цель в учении о четырех причинах.
– У всего есть своя частная цель, а высшей целью является благо, – продолжил он, поправляя свои очки.
Я заметил, что он постоянно смотрел на циферблат своих часов, словно кого-то ждал, словно кто-то должен был прийти. Потом я обратил внимание на сами часы, в которых не было ничего необычного, и на браслет, который иногда выглядывал из-под них. Он был похож на толстый красный шнурок, и на нем висели бусины. Я немного отвлекся, продолжая смотреть на его руку, и вспомнил подробности сна, который видел этой ночью. Я вспомнил то, как оказался в той комнате, как открыл глаза и увидел окно, за которым был туман, что был таким густым, что за ним почти ничего не было видно. Сигарета же уже была в моей руке и горела, от нее тонкой волной струился дым.
Я с нетерпением ждал, когда у меня начнется курс, посвященный Фрейду, чтобы попытаться понять суть своих сновидений. Многие из них были странными, некоторые я вообще не мог долгое время выкинуть из головы, но все равно записывал их в толстый