Кроме нас пассажиров больше не было, я присел у окна и продолжил наблюдать за Серафимом, который стоял в самом конце вагона. Он смотрел в окно, за которым проносился размытый вид огромной комнаты, а мольберт стоял рядом.
– Трамвай цвета его трусов, – заметил я.
Прошло несколько секунд, трамвай остановился и Серафим покинул вагон, не забыв захватить с собой мольберт. И я поспешил за ним, в туман, который был снаружи, но через пару мгновений рассеялся. Мы оказались у реки или у моря, Серафим поставил мольберт на берегу и уставился на закат. Противоположного берега не было видно, красное солнце словно погружалось в воду и отражалось на ее мерцающей поверхности. Был только закат, вода и берег, на котором мы стояли. А за нашими спинами располагалась безграничная стена тумана, сквозь который ничего не было видно.
Это самый яркий сон, что мне приходилось когда-либо видеть. Обычно краски были приглушены, словно разбавлены белым или серым, но этот закат был таким ярким, что казался нереальным. Но сон и не совсем был реальностью, особенно сон такого творческого человека как Серафим. Он даже в нем был задумчивым, особенно это было видно по глазам, которые внимательно смотрели вперед. И как только Серафим уставился на мольберт, на нем тут же появился холст.
– Сейчас нарисует солнце, – сначала подумал я, забыв про то, что ни красок, ни даже обыкновенного карандаша у него не было.
Серафим провел по белой поверхности пальцем, который оставил после себя еле заметные линии. Все они никак не складывались в то, что я видел впереди. Круг солнца был искажен и походил больше на овал, линии горизонта вообще не было. Но потом, когда линий стало больше, я понял, что это был не пейзаж вовсе, а портрет. Лицо, которое приобретало с каждым прикосновением Серафима, новые черты.
Появилась линия рта, глаза и нос, и это точно был не я, правда, когда Серафим приступил к волосам, я понял, что они точно будут вьющимися. И я продолжил наблюдать за тем, как он рисовал, за тем, как лицо на холсте приобретало тени и блики. Я не задумывался над тем, кого он изображал, но потом это лицо мне стало казаться знакомым. Я немного занервничал, пытаясь понять, кем мог бы быть этот человек. И это точно был парень.
Внезапно Серафим остановился и немного попятился назад, сохраняя невозмутимость. Я же только сильнее начал переживать, когда понял, что это тот самый парень, которого я когда-то увидел по пути в университет. У него были кудрявые черные волосы и светлые серые глаза.
– Он все-таки один из его знакомых, – подумал я.
И эта мысль в тот момент казалась правдоподобной, вот только, что это был за парень, я никак не мог понять. И тут я вспомнил фотографии в альбоме, который я смотрел совсем недавно. Там тоже был человек с похожими чертами.
– Ладно,