Дети Истинного Леса. Павел Сергеевич Почикаев

но свисающие жировые складки портили весь облик храброго вояки. Ему пришлось зажмуриться, чтобы сдержать смешок. – Этот путь даст тебе обилие возможностей для рассуждения на тему синяков и шрамов, но в действительности он мало отличается от армейской службы, и по некоторым показателям явно ей проигрывает. Как минимум потому, что воинские подразделения имеют регулярно пополняемые запасы провианта, а странствующие торговцы могут отнестись к этому с должной степенью халатности и не всё предусмотреть… Скажи, тебе приходилось когда-нибудь пить собственную мочу, чтобы дотерпеть до ближайшего источника воды? – Пауза. Юноша скорчил недовольное лицо и отрицательно покачал головой. Самое неожиданное заключалось в том, что Фарискир ни единой интонацией не выдал своего отвращения. – Трудности ожидают нас на всех путях после развилки, от них не страхуют ни щит, ни крепкие стены, к этому нужно быть готовым с самого начала. Принять их, как должное. – На этот пауза вышла несколько затянутой, словно предвкушающей. – И третий путь, который я могу предложить лично тебе, встать под моё крыло. Конечно, всегда существует вероятность того, что ты сопьёшься в какой-нибудь дрянной канаве в обнимку с крысами, но для этого тебе не потребуется чужой совет. И вряд ли это сделает тебя великим.

      Синав осмысливал (или вернее предпринимал к этому попытки) только что услышанное предложение. Что касается армии и странствующих торговцев, то он не испытывал ни малейшего желания связывать свою жизнь с ними, в словах Фарискира он услышал отголоски собственных умозаключений… но предложение встать под крыло Отца Мельхирона, озвученное им лично, сбивало с толку грандиозностью открывающихся перспектив. Продать свой нож самому богатому на юге человеку! Примкнуть к элите и возвыситься над знакомыми-собутыльниками! Иметь в карманах звонкие монеты, а не дыры! Покупать самых лучших женщин!

      Детский восторг прошил его от пяток до самой макушки, иные мельхиронцы готовы были перерезать горла родным братьям, чтобы услышать подобное. Да кто в здравом уме стал бы отказываться? Синав осознал, что готов полностью с потрохами продаться Фарискиру, и этот факт нисколько не смущал его. Он был рад, горд, и даже боль в скуле не могла удержать его губ от глупой улыбки.

      Однако жизнь в бедности и детство на улицах научили его изрядному скепсису, и эта привычка заглядывать внутрь сверкающей мишуры, способность всегда предполагать худшее уже била в его голове тревогу. Ветреная Госпожа сдала ему прекрасные карты, но, даже, имея на руках выигрышную комбинацию, не следовало бросаться и ставить на всё. Как бы ему не хотелось прямо тут отдаться кружащей голову мечте, Синав заставил себя прийти к принятию решения с прагматизмом взрослого человека. Его мать, когда находилась в состоянии связно мыслить, что последнее время происходило всё реже, до сих пор обвиняла его в отсутствии серьёзного мышления, и сейчас её дребезжащий голос строго отчитывал его. Ему оставалось принять её правоту и попытаться