– Тогда ты себе даже не представляешь, насколько скучала я.
Они не виделись уже с четверть полнолуния – Келуни сильно нагружала свою ученицу, и застать ту хотя бы немного свободной от обучения было большой удачей даже в полуденное время перерыва.
Сёстры обнялись. Волика почувствовала облегчение, когда прикоснулась к сестре – живой, а главное, настоящей. За время разлуки порой начинало казаться, что Ворина никогда и не существовала. Вдруг младшая сестра стала плодом её измученного тоской и одиночеством воображения?! Ну разве не глупо?..
– Как ты?
Ворина неопределённо пожала плечами.
– Всё не так плохо, как могло бы быть. Пока что Келуни обучает основам: рассказывает про травы, схемы обрядов. К практике, – голос девушки дрогнул, будто от страха, – к практике мы пока не приступали…
Волика вздохнула. Конечно же обучение владению одним из самых таинственных и опасных даров давалось сестре нелегко. Однако сегодня что-то изменилось: над Вориной словно нависла мрачная серая туча, а сама она стояла чуть дыша. Волика взглянула в синеву глаз сестры. Проводница поймала этот изучающий взор на себе, и судорожный вздох предательски вырвался из её груди.
– Сестрёнка, что-то случилось? – Волика с тревогой смотрела на девушку, по щекам которой одна за одной начинали катиться горькие слёзы. Пернатая не могла понять, какие это были слёзы – радость, печаль? Или попросту… страх?
Сначала Ворина в нерешительности отпрянула от сестры, боясь показать свою боль, но потом, не выдержав нахлынувших эмоций, бросилась к ней и заплакала. Она рыдала тихо и скованно, чтобы никто не услышал помимо самого родного ей существа.
Волика смолкла, прижав содрогавшуюся девушку к себе и положив подбородок ей на плечо. Она закрыла глаза, давая Ворине выплеснуть все копившиеся в её душе переживания. Проводница продолжала плакать довольно долго.
Волика ещё не знала причины этих эмоций, но чувствовала, что это было нечто действительно ужасное. Сердце сжималось в тревожном испуге, но она не позволила себе задавать вопросы. В перерывах между глухими всхлипами Ворина всеми силами старалась проронить хоть слово; голос срывался болезненным хрипом, и девушка пуще прежнего заливалась слезами.
– Тише, тише, тише… всё будет хорошо…
– Нет, не будет.
Ворина смогла выдавить из себя три этих слова, прежде чем замолкнуть. Она с большим усилием сдержала новый порыв, подняв глаза – о, как страшно было в них смотреть в тот момент!
– Волика, я… – проводница опять сорвалась и закричала во весь голос: – Грешники берут плату за дар жизненной силой! Я, я умру… умру скорее, чем ты можешь себе представить… чем я сама могу себе представить!
Волика опешила. Теперь ей стала ясна причина и страха, и сомнений, и горьких слёз, да только легче от этого знания точно не становилось. Сначала