Томиться в ожидании, когда староста очухается, не стал. Зачерпнул из бадейки ковшиком воды и вылил на его бородатую ряху. С первого раза не подействовало, пришлось повторить процедуру.
Наконец Василий Николаевич начал приходить в чувства. Резанувший по его глазам яркий свет потолочного светильника не позволил мужчине мгновенно разобраться в окружающей обстановке. С минуту он моргал, окончательно собираясь с мыслями. В какой-то момент до него все-таки дошел тот факт, что вместо охотника он превратился в дичь, плененную дичь. Я ожидал, что Саврасов начнет орать и возмущаться, на этот случай у меня под рукой была его же собственная дубина, посредством которой вполне реально усмирить самого буйного любителя покачать права, однако тот вполне адекватно оценил ситуацию в которой оказался.
– Убьёшь, гадёныш? – было первым его вопросом.
– Не-пре-мен-но, – ухмыльнулся я, что при моей-то «писанной красоте» вызвало гримасу страха на бородатой физиономии пленника, – сам по-ни-маешь, остав-лять те-бя в жи-вых у ме-ня нет ре-зо-на. От-ве-тишь на па-ру воп-ро-сов и по-кой-ся с ми-ром.
– А ты разговорчив стал, Жопа, – староста нашел в себе душевные силы и ухмыльнуться мне в ответ. – Если ты меня всё равно собираешься кончать, какой мне смысл отвечать на твои вопросы?
– Ва-си-лий Ни-ко-ла-евич, – я вновь одарил собеседника своей, вне всяких сомнений, неотразимой улыбкой, отчего тот то ли брезгливо, то ли в испуге поморщился, – ты же пре-крас-но по-ни-ма-ешь, что смерть мо-жет быть лег-кой, а мо-жет ока-зать-ся му-чи-тель-ной, очень му-чи-тель-ной. – После этих слов я поднес лезвие своего ножа к его левому глазу и легонько надавил на нижнее веко. – Ты ведь и сам пла-ни-ро-вал по-ку-ра-жи-ться на-до мной пе-ред тем, как при-кон-чить.
– Ты не Иван Силаев! – выпучив на меня взгляд своих удивленных глаз, уверенно заявил староста. – Кто ты?
– Кто я на са-мом де-ле, те-бя не дол-жно вол-но-вать. Счи-тай анге-лом-мще-ния, нис-пос-лан-ным Гос-по-дом для на-ка-за-ния пя-те-рых по-дон-ков, из-мы-вав-ших-ся пос-то-ян-но над без-ответ-ным ка-ле-кой. А тут еще и ба-тя одно-го из них под-вер-нул-ся весь-ма кста-ти. – Чёрт, проклятый речевой аппарат, аж челюсти свело от столь длинной тирады. Нужно будет обратить самое серьезное внимание на его тренировки. Карл у Клары…
Далее я во всех подробностях, хоть и довольно медленно, по понятным причинам, расспросил Саврасова о том, каким образом тот узнал