Решение старшины в душе одобрил каждый из разведчиков, белым днем через несколько линий траншей ни за что не пройти.
Они поели консервов, накормили пленного и завалились спать в лесной ложбинке. Место удобное, в десяти шагах пройдешь и не заметишь.
Старшина назначил часового – они менялись каждые четыре часа, чтобы все разведчики отдохнуть успели. В отличие от пехотинцев, где наручные часы были редкостью – особенно в первые годы войны, разведчики их имели все, без них в тылу врага невозможно согласовывать действия. Конечно, часы были трофейные, но не дешевая штамповка, а довоенного производства.
Разведчикам позволялись вольности, за которые других военнослужащих наказали бы. Например, они могли постоянно носить при себе боевые ножи. Кто-то имел отечественные, другие – снятые с убитых немецких разведчиков – у них была качественная сталь, которая не ржавела. О хороших кожаных сапогах или трофейных кожаных ремнях вместо наших брезентовых даже не упоминалось, как и о компасах. И карты немецкие точнее наших были, каждый ручей, каждое отдельно стоящее дерево указано было. Жаль только, не все по-немецки читать названия могли.
Обеспечение немецких войск было на высоте: Германия готовилась к войне тщательно, и Европа помогала. Многие виды техники выпускались на присоединенных территориях – той же Австрии или Чехии.
Вроде бы культурная, развитая нация, однако жестокость немцев – и не только эсэсманов или карательных отрядов – поражала. Мирных жителей уничтожали целыми деревнями – женщин, детей, стариков, людей явно не военных, не способных оказать сопротивление.
Отсыпались и отдыхали разведчики весь день и вечер и из леса вышли уже после полуночи. Днем старшина тщательно изучал свою и немецкую карты и теперь по темноте вел свою группу уверенно.
Передовая обозначила себя издалека. Уже за два километра стала слышна пулеметная стрельба, затем, по мере приближения, – отдельные выстрелы. Стали видны и осветительные ракеты.
Немцу снова воткнули в рот кляп, чтобы он не крикнул и не поднял тревогу – кто знает, что у него в голове? Может, он из идейных наци? Правда, выглядел гауптман уже далеко не так браво, понял: либо он подчинится и будет у русских в плену, либо погибнет, и не исключено – от своих, при переходе передовой.
Когда, по ощущениям, передовая была рядом, разведчики опустились на землю и дальше передвигались уже ползком. Впереди, на удалении десятка метров, двигался Самохин – в случае опасности он подаст сигнал.
Через третью линию траншей, почти пустую – лишь из блиндажа доносился звук губной гармошки, – они перебрались благополучно. Метров через двести-триста – вторая линия, по ней прохаживались часовые, и ближнего из них выдал отблеск на примкнутом штыке винтовки.
Игорю порой казалось, что кожа у него на локтях и коленях скоро сотрется до крови – она саднила. Придавало сил осознание того, что свои уже близко. Стоило перебраться через последний ряд немецких траншей, и дальше уже была «нейтралка», там уже легче.
Перед