– Приказ – выбить фашистов из деревни. Нас поддержат танки, за ними и пойдем. Сигнал – красная ракета. Теперь отдыхать!
Илья с Недорезовым приткнулись в пустой просторной ячейке. Он предложил напарнику:
– Ты спи, а я буду поглядывать наружу. Потом сменишь меня!
Над позициями мигали крупные звезды, вдалеке вслед за редкими всполохами слышался глухой рокот. Казалось, там ворочается и тяжело вздыхает большое, страшное чудище. Однако винтовка на бруствере, ее холодящий руки металл, тяжесть подсумка, набитого патронами, приглушили в Прокофьеве тревогу, которая не покидала его все эти дни. Стало заметно светлеть. В траншее зашевелилась жизнь. Мимо протопал солдат, не из эшелона, с густой щетиной, бросил на ходу:
– Спрячь башку-то! Надует в дырку – простудишься!
На обратном пути, застегивая брюки, он посоветовал:
– Тоже сбегай! Пока есть возможность!
Рыкнул немецкий пулемет, проверяя голос перед работой.
Недорезов с трудом открыл глаза, уставился на Илью:
– Война началась? Стрелять?
Откуда-то сзади гулко ударило наше орудие. Ночное чудище словно набрало полную грудь воздуха, чтобы зарычать во всю мощь, то есть ответить. И ответило: через минуту с немецкой стороны покатился шквал огня.
Танкисты не подвели: слева и справа, грохоча и отчаянно дымя, показались стальные громадины с красными звездами. Медленно поднялась ракета, нервно вильнула и погасла.
–В атаку! – что есть силы закричал лейтенант. – Вперед! Пошли!
Совсем не как в кино – разом, а по одному, по трое, понемногу из траншеи полезли солдаты. Одни тут же исчезали из поля зрения, другие резко столбенели и валились наземь.
– Вперед! За Родину! – не переставая, командовал взводный.
Илья тоже пытался выбраться наружу, сорвался, снова стал карабкаться. Уже наверху он оглянулся: снизу на него смотрели остекленевшие глаза Недорезова. На побелевшем лице застыли, как из гипса, губы. Илья подхватил винтовку, поднялся с колен, выпрямился в полный рост. Он нащупал спусковой крючок, хотел выстрелить в сторону врага, но вдруг ощутил жгучий толчок в грудь, и земля поднялась из-под ног. Пробитое сердце еще толкало кровь, которую мозг жадно пил. Звуки слышались, как будто он нырнул в Урал, и вода сдавливала уши. Шум боя отдалялся, становился все тише и тише.
Братскую могилу копали долго – на тысячу шестьсот сорок человек. В этом списке Прокофьев был под триста двадцать девятым номером. В формуляре указано как его найти: «второй в четвертом ряду».
Блажь
У