не требовалось для ареста ее члена во время думских каникул, а также в случае совершения депутатами преступлений при исполнении или по поводу исполнения обязанностей, лежащих на них по званию. В этом случае жалобу подавали императору, который мог ее или отклонить, или передать на рассмотрение первого департамента Государственного совета. Департамент с согласия императора мог или прекратить дело, или передать его Верховному уголовному суду. Эта специфика являлась следствием применением к членам Государственной думы традиционного для России принципа административного права, согласно которому чиновника можно предать суду лишь с согласия его начальства. Концепция «преступления по должности» народного представителя относится к числу уникальных черт реформированного русского конституционного права. Она не имела места в других дуалистических монархиях Европы – Австрии, Германии и Пруссии. Как замечает по этому поводу И. А. Кравец, в этом сказалось отсутствие в России традиции института представительства в публично-правовом смысле. Заметим также, что объективную обусловленность этой модели. Право свободы слова толковалось двояко. В либеральной литературе – расширительно, как полное право на свободу высказываний без ответственности по закону. В умеренных кругах – ограничительно, как высказывание независимого мнения, что не означало освобождения от ответственности за нарушения закона. Принятое законодательство исходило именно из данного понимания свободы слова, разрешая свободу критики, но не свободу брани и оскорблений или призыва к преступным деяниям
[28]. Это было вполне обоснованно, так как рождение парламентаризма в России пришлось на период революции 1905–1907 годов. Сдерживающее начало нашло отражение в правоприменительной практике, как центральной, так и местной. Так, Вятская духовная консистория в 1907 г. привлекла к ответственности священников-депутатов Государственной думы за их деятельность в палате. За отказ осудить революционный террор депутат II Думы Ф. Тихвинский был лишен сана священника. Понесли уголовную и административную ответственность участники «Выборгского воззвания» в ответ на роспуск I Думы. Среди уральских депутатов-выборжцев было немало арестованных и высланных за пределы губерний, отстраненных от занимаемых должностей
[29]. В 1913–1915 гг. Верховный уголовный суд рассматривал обвинение члена III Думы И. Покровского (Оренбургская губ.) в клевете. В связи с началом войны дело не было закончено и депутат не понес никакого наказания. На ограничение права въезда в губернии Урала ссылались депутаты-кадеты как на одну из причин их недостаточной связи с массами в период работы III и IV дум
[30].
Неоднозначно трактовался в общественно-политической мысли России начала XX в. депутатский мандат. Со временем закрепилась доктрина национального представительства, по которой депутат представляет
